Джилли, явно желавшая поболтать о личной жизни Хелены, вместе с тем не забывала о деле – готовить сладкое. Она передала дочери фартук.

– Досталось ему с ней?

– Да. Как только скандал, связанный с пожаром, стал набирать обороты, она полностью потеряла к нему интерес. Хотя, надо признать, мало радости, когда твой дом осаждают репортеры, а твои фотографии печатают во всех газетах. – Хелена потянулась за пачкой бисквитного печенья. – Измельчить комбайном или просто покрошить?

– Покроши, пожалуйста. Комбайн мне нужен для «Амаретто». Орехи будут потверже.

– На сколько персон готовим? – чуть погодя спросила Хелена.

– Думаю, человек на пятьдесят. Точнее трудно сказать, сама знаешь.

Хелена понимала, что мать думает о Мартине и Крессиде и надеется, что они придут, хотя после того ужасного вечера от них не было никаких вестей.

– Это получается всего десять пудингов? По пудингу на пятерых?

– Да, я приготовлю пять видов пудинга, по два каждого.

– А ты не надорвешься, мамочка?

Это было сказано с кривой улыбкой, потому что Хелена знала ответ.

– Возможно, но ты знаешь, как бывает: если еды мало, гости не решаются ее есть. Угощение остается, тогда в следующий раз повар готовит еще меньше, и в итоге на столах бывает еды на один укус.

Хелена рассмеялась. Мать отлично умела обосновать свое стремление наготовить столько, чтобы столы ломились, но с тем, что по меньшей мере две порции чего-нибудь сладкого и сливочного съедали все, было трудно поспорить.

Хелена подмешивала взбитые сливки к пюре из малины и клубники, когда Джилли сказала:

– Ты думала о свадьбе, Хелли?

– Да. Волей-неволей задумаешься, когда обручена.

– И как ты себе это представляешь?

Хелена посмотрела на мать.

– Чего бы мне действительно хотелось – но только если тебя это абсолютно устраивает…

– Да?