— Меня тошнит.

— Меня от тебя тоже.

Но меня не стошнило, а просто начало отключать. В точности, как на теплоходе. Я слышала музыку и звук его голоса, но слова уже не различала.

Только почувствовала, как остановилась машина, спинка сидения опустилась, в салоне ощутимо посвежело.

Артём навис надо мной и потряс:

— Эй, Витя, что на этот раз?

— Жарко и не ела три дня.

— Наказание какое-то, — привычным ласковым жестом машинально погладил по голове. — Встать сможешь? Или тебе сюда принести?

— Лучше выйду.

Пока мне было плохо, Артём на время стал прежним: заволновался, засуетился, довел до ближайшего ресторана, нагрубил администратору, не желавшему нас пускать из-за его майки и моего короткого платья, устроил панику среди официантов, заказав кучу еды и всё «срочно». Но после того, как заметил, что мне становится лучше, разговаривать снова перестал и сидел, откинувшись на спинку стула, пристально глядя, как я пью третий стакан воды подряд.

— Что? — я вытерлась салфеткой. — Ужасно выгляжу?

— Да.

— Хочешь расскажу, почему я не ела?

— Нет.

— Почему?

— Лучше не разговаривай.

— Мне уже легче. Спасибо.

— Нет, вообще лучше не разговаривай. Не только сейчас. Тебе это не идёт.

— Можешь просто выслушать? Я больше ни о чём не прошу.

Он подался вперед, через весь столик, почти лёг на него грудью и тихо, но очень зло проговорил: