Этого не может быть. Ну пожалуйста, услышьте меня! Хоть кто-нибудь!

Я попыталась ослабить путы – острые края содрали кожу вместе с мясом. Тогда я напряглась и дернула еще сильнее, чтобы хоть как-то освободить руки. Я задыхалась. Она все крепче сжимала мне горло. Я закашлялась, но даже тоненькая струйка воздуха не поступала в горящие легкие.

Тогда, выгнув спину, я оттолкнулась от кровати ногами. Плечи напряглись в нечеловеческом усилии, потом что-то треснуло, и я почувствовала дикую боль в ключице.

Неожиданно она убрала одну руку, и я попыталась открыть заклеенный скотчем рот, чувствуя воспаленную глотку. Я хотела, но не могла завопить от нечеловеческой боли, когда треснули кости лодыжки правой ноги под тяжестью чего-то такого, что она на нее обрушила. Я бессильно упала на спину и уже почти перестала дышать. Мое тело пронзила адская боль – и я, отчаянно цепляясь за жизнь, стала медленно погружаться во тьму.

Ледяные лапы снова сжали мне горло, теперь уже сильнее. Я попыталась сделать вдох, но воздуха не было.

Мне отчаянно хотелось, чтобы хоть кто-нибудь меня услышал. Я стала изо всех сил колотить в стенку левой ногой. Страх и адреналин в крови заглушали боль.

Но что-то сильнее и сильнее давило на голову. Легкие горели огнем. Когти неумолимо смыкались на шее, вонзаясь все глубже.

Я еще раз стукнула в стенку ногой. Ну пожалуйста, услышьте меня!

А потом я почувствовала, что меня куда-то затягивает. Бороться больше не было сил. Адское пламя пожирало меня. И, отдавшись во власть этих холодных лап, я провалилась в темноту.

Эпилог

Эпилог

В своей изменчивой жизни я испытала все – и любовь, и утрату. Причем утрату настолько тяжелую, что, казалось, такую ношу человек просто не в силах вынести. Но любовь пришла нежданно. И я чуть было не упустила ее, так как побоялась позволить ей расцвести.

Любовь помогала мне жить, а не просто выживать. Позволила мне проверить себя на прочность, и я оказалась намного сильнее, чем думала. Ее нежное дыхание рубцевало мои раны и сглаживало шрамы. Она позволяла мне стать выше, причем речь, естественно, не идет о том росте, что измеряется в дюймах. И сейчас, лежа в темноте, я надеялась, что она меня исцелит, но обнаружила, что я совсем одна.

Я больше не чувствовала боли в своем искалеченном теле. Не слышала, как постепенно замирают в груди удары сердца. Не слышала егоотчаянной мольбы, когда онприжимал меня к себе. Я была неподвижна. Ничего не осталось… только я сама.