В церкви я всегда находил утешение. Но не во время мессы, а когда здесь никого, кроме послушников, не было. Помещение со сводчатыми потолками окутывалось звенящей тишиной. Я приходил сюда, чтобы поразмышлять о делах, судьбе, вымолить прощение для своей души.

– Прости меня, Господи. Даруй мне истинный путь для спасения души, – прошептал я, перекрестился и, поднявшись со скамьи, покинул церковь.

Иногда я задумывался: что, если я уже в аду? Что, если все происходящее не более чем декорации к пламени, пожирающему мою плоть? Что, если лимит на преступления уже закончился и у Бога не осталось причин и терпения наблюдать за моей жизнью?

Испания в это время года едва не умирала от невыносимой духоты. Такой сильной, что костюм-тройка показался униформой для грешников в аду. Здесь всегда не хватало тени деревьев, в которой можно спрятаться от назойливой жары. Как только послушницы в самый разгар пекла подрезали цветы и работали во дворе? Неужели их вера настолько сильна, что раскаленный воздух не давил на легкие, не кружил голову? Неужели этот маленький уголок с цветами, газон и пара пальм около входа требовали столько усилий и жертв хрупких девушек?

Церквушка находилась в таком живописном месте, что порой хотелось сесть на маленькую деревянную лавочку, из которой уже торчали гвозди, и забыть о том, что за стенами этого места меня ждало семейное дело, разборки с другими семьями и бесконечная череда убийств «по случайности». Мне нравилось смотреть на виднеющееся вдалеке море, пригород и россыпь зелени, растущей на холмах.

Но сегодня времени на безмерное созерцание не осталось, я глянул на наручные часы. В голове сразу возник длинный список дел: казино, участок, семья Перес, сводка семейной «библии». На последнем слове, не сдержавшись, поморщился. Слишком бесило то, что такие скверные вещи имели божественные названия. Вот что такое настоящее богохульство.

Впрочем, эти мысли всегда удалялись, когда появлялась она. Словно описанная Марией Корелли – идеальная, чистая и светлая девушка была лучиком во всей этой мерзкой тьме, всегда в белом, с убранными под платок волосами и нежной улыбкой. Я даже боялся к ней подходить, чтобы ненароком не испачкать светлую душу скверной, поэтому всегда наблюдал издалека, как тонкая фигурка пропалывала клумбу с разноцветными петуниями, а потом с какой-то небывалой нежностью прибирала рассыпанную на плитку землю.

Вот и сейчас пришлось отойти к забору из желто-красного кирпича с высокими колоннами, чтобы оставаться в тени и думать о том, что однажды Бог даст мне спасение в виде ангела на земле. А пока кончик зажженной сигареты приветственно моргнул оранжевым, окутывая никотином нервное напряжение перед предстоящей встречей.