– Я верю в тебя, Рейден. Даже вопреки мрачным мыслям, верю. Я не могу обещать, потому что более не имею такого права. Единственное, что в силах подарить это время, которое нам будет отведено. И завтра ничего не изменится, хотя я не знаю… это щелчок, в моей голове щелчок, и наступает мгла, – мотает головой и слабо отталкивает меня.

– Это не поддаётся контролю. Сейчас мне хорошо, а потом… сажусь в машину, не ощущая твоих рук, и всё рушится. В моей голове снова появляется установка – запрещены любые чувства и эмоции. Я ненавижу слабость. Боюсь её, но меня тянет к тебе. Чёрт, да я в жизни не ощущала такой ярости, когда увидела тебя с этой девицей, выходящей из спальни, а затем твоя подружка…

– Бывшая подружка, – издаю смешок, поправляя её, и снова наслаждаюсь ревностью, полыхающей в её тёмных глазах. И хоть темно сейчас, но света, исходящего из открытых дверей на задний двор достаточно, чтобы я заметил всё бушующее возмущение, которое она переживает сейчас.

– С Лорейн меня ничего не связывает больше, кроме дружбы. Да и я не предполагал, что будет сложно с ней, но она обманула тебя. Она…

– Мне неинтересно, Рейден, – сухо перебивает меня, складывая руки на груди и воинственно поднимая подбородок.

Чёрт возьми, ещё несколько мгновений назад я переживал её боль, её страхи, сам пытался понять и уловить недосказанное в её словах о прошлом. А сейчас? Улыбаюсь ещё шире, стою голый в спальне дома матери и до одурения радуюсь тому, что меня ревнуют.

– Ты должна понять, Шай, мы были вместе с Лорейн со школы. Наши отношения забрали у неё лучшие годы жизни…

– Рейден, закрой рот, меня это не волнует, – зло шипит и, разворачиваясь, проходит в ванную комнату.

– Я отобрал у неё лучшие годы жизни. Её отец попросил меня помочь ей наладить быт одной, ведь до этого она ничего не умела делать, а за всем следил я, – включая свет, наблюдаю, как Шай со злостью срывает халат и подходит к душевой кабинке. Не хочу делиться с ней, что мне гадко от самого себя, потому что моя бывшая была на грани суицида, и её отец напомнил мне о долге. Ничего другого не оставалось, да и мне самому неприятно осознавать, что я стал причиной, из-за которой Лорейн готова покончить с жизнью.

– И как только она встанет на ноги, выбросит из головы, что между нами может что-то быть, начнёт жить сама, то я с радостью о ней забуду, – продолжая свою речь, подхожу к кабинке и успеваю в неё забраться, пока меня не убили дверцей.

– Выйди. Дай мне принять душ и смыть с себя твоё… твою…

– Сперму, – едва не смеясь, подсказываю Шай.

– Придурок, – ударяет ладонью по плечу, отчего давлюсь смехом.