Мне больше не хочется даже анализировать ситуацию, моя рука на его плече расслабляется, и я медленно провожу ей по его груди. Даже через ткань чувствую тугие мышцы, и настолько увлекаюсь, что не замечаю, как мой партнёр останавливается, а музыка меняется на более живую. Едва уловимое касание по дорогой мягкой ткани его рубашки к скрытым пуговицам, и мужчина перехватывает моё запястье, отводя от себя. Я поднимаю взгляд на его лицо и встречаюсь с горьким шоколадом в глазах и сурово сжатым ртом. Охнув от наглости, что позволила себе несколько мгновений назад, обескуражено только открываю и закрываю рот.

– Я доведу тебя до родителей, Мишель. Если ты продолжишь, то от меня тебя уже никто не спасёт. Пока рано знакомиться так близко, – он отстраняется и, продолжая держать меня за руку, опешившую от всего этого и своего покорного молчания, ведёт за собой, кивая, видимо, знакомым, которые с интересом наблюдали за нами. А я что? Беспрекословно иду, перебирая ногами и пытаясь поймать хоть одну человеческую мысль в голове. Но ни одной и это странно, как будто у меня изначально не существовало мозговой активности. Когда я превратилась в жадную на внешность глупышку?

Внутри меня всё возмущается реакции на этого человека, который сумел сказать мне абсурдные вещи, обращаться со мной, словно с дешёвой девкой. Это отвратительно. Несвойственно мне и стыдно. Следует сказать ему, и только решившись на это, понимаю, что поздно, мы уже в нескольких шагах от нашего столика. Папа, заметив нас, хмурится и поднимается со стула, сурово смотря то на меня, то на мужчину, крепкой хваткой держащего меня за руку.

– Мишель? – Отец вопросительно изгибает бровь и высокомерно проходится взглядом по моему спутнику, а затем задерживает его на моей руке, которая до сих пор во власти чужой крепкой и тёплой ладони.

– Добрый вечер, мистер Пейн, – незнакомец не отпускает мою руку, и я замечаю, что за нашим столиком повисает молчание, и все взгляды направлены на нас. А он, как будто угадывая, насколько ненавижу быть в центре внимания, успокаивающе поглаживает большим пальцем тонкую кожу моей кисти.

– Добрый вечер, – сухо кивает папа.

– Николас Холд, – незнакомец представляется и протягивает свободную руку отцу. Мой родитель пожимает её и заметно расслабляется, улыбаясь этому наглецу.

А почему мне не открыл своего имени? Что за неуважение?

От злости я кручу своей рукой в его крепком захвате, и мне удаётся освободиться.

– Мистер Холд, я не ожидал встретить вас на банкете. Какая удача лично познакомиться с вами. Присоединяйтесь к нам, – папа, к моему удивлению, лебезит перед этим человеком, вызывая во мне полное недоумение происходящим. Кто такой Николас Холд? Какая-то шишка, я бы слышала о нём, или очередной сынок из элиты? Нет, он непохож. Бросаю быстрый взгляд на мужчину слева от меня и точно знаю, что он неизбалованный отпрыск.