Спустя пару минут, когда пилот объявил о готовности к отлету, а стюардесса начала показывать, как надевать спасательный жилет, шампанское уже было налито.

— За скорейший перелет обратно, — поднял свой бокал Берг.

— Я уже побаиваюсь этого, — задумчиво произнесла Марина. — Ты будишь во мне все худшее.

— Что именно?

— Чревоугодие, сластолюбие, похоть… — улыбка внезапно исчезла с ее лица. — Как думаешь, у нас на самом деле могут быть какие-то отношения?

Она опустила взгляд на свой бокал. Пузырьки медленно поднимались со дна и маленькими фейерверками взрывались на поверхности. Праздник в каждой капле — совсем как у нее с Аароном эти два дня.

— Я не представляю, кто посмеет нам помешать, — Берг, как обычно, ничуть не сомневался в себе.

Марина лишь улыбнулась. Успешный, умный, заботливый — идеальный мужчина. Когда-то, с другим, ей хотелось быть лучше. Стать красивее, добрее, интереснее… Наивная мечтательница. «Любовь просветляет» — измусоленная глупая идея, словно любовь — это хождение по канату.

Со своего каната она уже сорвалась. Все эти нравственные отжимания, «работа над собой», словно до этого была полуфабрикатом — воротило от них. Сейчас ей было хорошо с Аароном. Просто хорошо. Без гарантий, золотых гор и признаний.

«Кто мы с тобой: любовники, партнеры?» — наверно, стоило спросить вслух, но даже шампанское на взлете не способно было развязать ей язык до такой степени.

«Сообщники!» — вспомнив прошедшую ночь, Марина нашла самый простой ответ.

* * *

В фильмах романтический вечер для двоих выглядит как праздник: лепестки алых роз пушистым ковром на белой простыне, свечи, плачущие горячим воском прямо на паркет, хрустальные бокалы, запотевшая бутылка шампанского в ведерке со льдом и музыка. Эстетика в каждой детали.

У Марины с Аароном второй вечер в Тель-Авиве ничем не напоминал шаблонную романтическую сказку. О каких свечах и ведерке со льдом могла идти речь, когда они разогрели друг друга поцелуями еще в лифте! Марина даже не помнила, закрыли ли они дверь на замок, прежде чем набросились друг на друга.

Дорожка из одежды: сарафан, джинсы, майка, белье вперемешку — протянулась от входа до знаменитого дивана. Ровно столько же, несколько шагов, продлилась прелюдия.

Как и утром, ласка показалась лишней. Короткий взгляд в глаза. Желание жгучей волной по телу. И сразу проникновение. Медленное, растягивающее… До всхлипа. Вдох — выдох, и под аккомпанемент проклятий и стонов движения ускорились.

Никакой красоты, никакой нежности. Колени скользили по гладкой обивке. Горячие сильные руки Аарона держали за бедра, не позволяя Марине упасть. Не близость, а случка, словно жизнь зависела от этих примитивных, быстрых движений, и по-другому нельзя.