– Шон?

Он поцеловал ее в лоб.

– Ты чего-то хочешь? Только скажи.

– Ты зол.

– Нет, я не зол.

– Я чувствую твою злость. – Люси положила руку детективу на грудь и подняла голову, чтобы заглянуть ему в глаза. – Прости, что из-за меня ты ввязался во все это.

– Не нужно. – Роган страстно поцеловал ее. – Не думай так.

Он осыпал поцелуями ее лицо, наслаждаясь не сладостью губ любимой, а скорее тем, что в это мгновение она была его, и только его. Коснулся пальцами нежных щек, все еще блестящих от слез, и вновь прильнул к губам. Шон злился на себя, понимая, что его ненависть к Мэллори и Коди Лоренцо расстроила Люси.

– Не проси прощения, – сказал он. – Не говори мне, что жалеешь о чем-либо.

Роган целовал ее щеки, подбородок, шею, ухо. Ее мягкая кожа была сладкой и одновременно соленой на вкус, а едва уловимый аромат духов навевал мимолетные образы нежных цветов, весны и цветения.

– Я здесь, Люси, – прошептал он ей на ухо, – и ни за что не брошу тебя.

Возлюбленная прильнула к нему и поцеловала в ответ.

– Мне было так неуютно, – прошептала она.

У него перехватило дыхание. Ощущение потерянности и одиночества в кругу семьи, так сильно любившей ее, было лишь еще одним свидетельством того, что свои истинные эмоции она до сих пор держала на замке.

На столе перед ними завибрировал телефон, и Шон хотел проигнорировать его, но взглянул на номер и передал трубку Люси.

– Это Диллон.

– Алло? – сказала Люси.

Она побледнела, и Шон понял, что новости плохие.

– Буду через час, – ответила Кинкейд в трубку и повернулась к Шону: – Мэллори хочет поговорить со мною.

– Нет, нет, нет! – Детектив покачал головой.