— Письмо матери. Мы тогда резко сорвались с Тасей в Москву, когда Наташе стало плохо, а потом все закрутилось… Она нашла его в ее вещах.

Карим протянул руку и взял листок в руки. Развернул его, смотря мне в лицо, а затем углубился в чтение. Ни одной эмоции не отразилось на его лице, но глаза… Говорят, что они не врут, и мне сейчас отчего-то было больно вместе с ним. Потому что именно это и чувствовал сейчас Карим.

— Ты знал? — спросил я, когда он отложил письмо в сторону и поднял взгляд к моему лицу.

Мне казалось, что этот разговор дастся мне относительно легко после всего, что с нами случилось, но я глубоко заблуждался.

— Догадывался, — он коротко кивнул.

— И столько лет молчал?

— Таня была счастлива с твоим отцом. Они любили друг друга, а я был третьим лишним в этом звене. Я стал другом семьи. И эта роль долгое время всех устраивала. Наша связь с твоей матерью была мимолетна. Это я любил твою мать, а она любила Сергея.

Я не знал, что сказать и спросить, вопросов было много, но какое теперь они имели значение?

— Получается, что она уже тогда была больна… — грустно произнёс он и перевел взгляд на письмо.

— Получается…

— Все именно так и было, как она рассказала в письме. Я был у Сергея на днях в больнице, но он и словом не обмолвился о том, что ты мой сын.

— Я тоже был у него. Сегодня. Через два дня мы уезжаем с Тасей в Австрию. Проводов никаких не нужно. Когда разгребу завал дел, то прилетим вас навестить.

— Наверное, я попрошу тебя ужасную сентиментальность и глупость, — взгляд Карима потеплел, а лицо сделалось светлее. — Но с самой смерти Тани я мечтал тебя обнять. Ты так переживал тогда, я боялся, что ты наделаешь глупостей. А ты лишь уехал из страны… Глупости все доделали за тебя Наташа с отцом.

— Боялся, что я буду мстить отцу? — я внимательно сканировал его лицо, мечтая запомнить этот момент и его добрую улыбку.

— Был в этом уверен, — он грустно ухмыльнулся.

— Именно поэтому и уехал. И как оказывается зря. Ты знаешь, я когда вернулся, думал все те чувства поулеглись, но это оказалось не так. Я презирал вас обоих. Мне казалось ты выгораживаешь отца. Но предположить как все оказалось в итоге… не мог.

Я поднялся со стула и протянул Кариму руку.

— Уже уходишь?

— Да, мне пора.

Он встал следом, пожал мою ладонь, притянул меня к себе и крепко обнял.