Но это ещё что - если кто-то из клиенток забудет на краю раковины серьги и кольцо, Светка не погнушается прибрать к рукам и их.

- Ну, а что такого? Подумаешь - побрякушки! - только лишь фыркает на мои пустые попытки воззвать её к совести. - У этих цац этих колечек дурацких дофига - одним больше, одним меньше. Я же его у неё не украла, она сама забыла!

И ничего ведь на неё не действует. Нет, я так не могу, брать чужое - это совсем свинство, оно же тебе не принадлежит! А Светка меня дурой называет. Любя, конечно, мы же с первого курса института дружим, притёрлись уже, хоть и абсолютно разные. Разные во всём: в быту, тяге к знаниям, по характеру, но особенно в отношении к противоположному полу.

Светка в свои двадцать и парней имела, наверное, уже столько же, а меня мама воспитывала очень строго. С раннего детства внушала, что женщина должна быть чистой и непорочной, что мужчина должен быть один и на всю жизнь, что прыгать по койкам - позор, и ждёт грешницу геенна огненная.

И я честно следовала вбитым ею в голову заповедям, да и, по правде говоря, мне и не нравился никто так чтобы прям очень...

Свидания, поцелуи - это всё было, а вот до главного до сих пор не дошло. Да и как-то не хочется. Особенно после того, как мой бывший парень - Славик, меня бросил. А мы с ним, между прочим, почти полгода встречались!

- Он тебя бросил, потому что ты ему не давала, - подвела как-то итог Светка. - Ну какой мужик столько месяцев на голодном пайке сидеть будет? Я его понимаю. Зачем ему облизываться на вишенку торта, зная, что прежде чем до неё дотянуться, ему надо сначала весь этот несчастный торт сожрать? Сто пятьдесят свиданий под луной, серенады, ахи, вздохи... Ему проще забить на эту дурацкую вишню и найти себе другой фрукт.

Может, Светка и права... Но не могла я через себя переступить и перейти к близости! Да и останавливало каждый раз что-то: то я заболела тяжёлой формы пневмонии, не до нежностей было, то на практику считай тут же на два месяца уехала - не виделись, затем следом он уехал... А потом встретились и вроде как заново друг к другу привыкать надо было.

Да и, положа руку на сердце, слова мамы, выбитые на подкорке ржавым гвоздём всё никак покоя не давали. Всё боялась, что Славик меня после этого сразу бросит, потому что получит своё.

Он и бросил, правда, до...

Впрочем, уже отболело. Неприятно до сих пор, но душевные муки давно отступили, да и некогда мне лелеять свои надуманные страдания: утром институт, вечером смена в "Адмирале", ночью - зубрёжка. И так по нескончаемому кругу.