Сколько раз эта рука приходила ей на помощь? Наверное, ей уже и не припомнить. Она припадала к ней еще маленькой девочкой, она помнила прохладное и сухое прикосновение к ее охваченной жаром коже во время какой-то короткой детской болезни. Эта рука утешала ее в горе и успокаивала, когда она была напугана. Эта рука приводила в мир ее детей и всегда была готова помочь еще с тех времен, когда Эмма даже еще плохо помнила себя.

Она обратилась мыслями к последним нескольким месяцам, пытаясь точно установить тот момент, когда она узнала, что Марго больна, но не смогла вспомнить этого. Конечно, в последнее время ходить она стала медленнее и часто жаловалась на забывчивость. Однако она никогда не жаловалась на боль и даже на усталость, до тех пор пока однажды утром не смогла встать со своей кровати без посторонней помощи.

«Я должна в скором времени оставить вас, моя Эмма, – сказала она, когда Эмму позвали к ней. – Я видела уже больше шестидесяти зим, дитя мое, и я очень устала».

Эмма стала с жаром говорить, что Марго вскоре поправится, и приободрилась, когда старая няня согласно закивала и улыбнулась ей. Оставшись в постели, Марго попросила еще подушек, чтобы она могла сидеть и таким образом принимать участие в домашних делах, происходивших вокруг нее. Но с каждым днем она, казалось, становилась меньше, и Эмма прочла горькую правду в появившихся на ее лице новых морщинах. А вчера утром она попросила принести к ней Годиву и Этельфлед; благословив девочек перед ожидавшей их дальней дорогой, она снова пожаловалась, что устала. Эмма приказала слугам перенести ее в эту комнату, чтобы она смогла тут поспать, однако, оказавшись здесь, Марго попросила позвать к ней священника, и они на некоторое время заперлись тут.

После этого, похоже, силы, поддерживавшие старую женщину, оставили ее, и Эмма подумала, что теперь лишь вопрос времени, когда ее дух медленно покинет ослабевшее немощное тело.

Когда она взяла знакомую руку, старческие глаза вдруг открылись и Марго улыбнулась ей.

– Я рада, что вы со мной, – прошептала Марго на языке франков, который был для нее родным.

– Я никогда не оставлю тебя, – ответила Эмма на том же языке.

Январь 1010 года

Лондон

Пока архиепископ Эльфех передавал распоряжения короля, Этельстан нервно расхаживал по комнате. Ему не нравилось то, что он слышал, но ведь нельзя обвинять в этом того, кто ему это сообщил: Эльфех делал лишь то, о чем его попросили. Когда архиепископ закончил, Этельстан повернулся к нему и внимательно посмотрел в лицо человека, который, сколько он себя помнил, всегда был его советчиком и который часто вступался за него перед королем.