Его слова были для нее как удары ножом в сердце, потому что она помнила все это, и даже намного больше. Не сводя глаз с лица Этельстана, она отпустила рукоятку его меча и схватилась рукой за обнаженное лезвие.

Этельстан вздрогнул. Острая боль пронзила ее ладонь, но она не отпустила стальной клинок. Он шокированно уставился на нее и выругался, но, когда она отвела острие меча вниз и в сторону от Торкелла, он уже не противился этому.

Затем она, все еще не отпуская его меч, встала перед предводителем датчан, прикрыв его своим телом.

– Эти люди находятся здесь под моей защитой, – твердо сказала она, и теперь уже ее голос подхватило эхо, разнеся под сводами церкви. – И тот, кто желает причинить им какой-то вред, сначала должен убить меня!

А затем, не найдя лучшего способа заверить датчан в том, что она является их союзником, она прокричала эту фразу еще раз – теперь уже на родном языке ее матери.

Этот выкрик Эммы был встречен глубоким молчанием, и Этельстан подумал, что каждый, кто находился здесь, был изумлен потоком датских слов, которые только что сорвались с губ королевы Англии.

Он быстро взглянул на ее кровоточащую ладонь, а потом снова ей в лицо. Она смотрела на него пылающим взглядом, и он был сбит с толку ее решимостью защитить такого человека, как этот.

– Что он вам тут наплел, что вы берете его под свою защиту? – воскликнул он.

Господи! Какое ошибочное заблуждение завладело ею? Этим своим шагом она отдала себя на милость датчан. Им не нужно никакого оружия. Они могут воспользоваться Эммой и ее сыном как щитом и требовать все, что им заблагорассудится. И он будет бессилен остановить их.

Прежде чем Эмма успела ответить ему, могучий датчанин прорычал какую-то команду, и Этельстан приготовился кинуться на помощь Эдварду, будучи уверен, что державший его мерзавец сейчас перережет ему горло. Но тот отпустил мальчика и оттолкнул его вперед, целого и невредимого, а нож отбросил в угол позади себя.

Он видел, как при этом Эмма издала вздох облегчения, готовый сорваться в рыдания, но она не только не отошла от человека, которого прикрывала собой, но и не отпустила лезвия меча Этельстана.

– Торкелл рассказал мне вещи, которых вы не слышали, милорд, – произнесла она повелительным тоном; голос ее был холоден как лед.

Внезапно из дальнего конца церкви послышались шум и крики. Быстро взглянув через плечо, Этельстан увидел епископа Лондонского, который решительно направлялся к ним, расталкивая всех, кто оказывался у него на пути.

– Во имя Господа, что здесь происходит? – Эльфхун наконец протолкался к Эмме и, бросив потрясенный взгляд на ее кровоточащую руку, осторожно снял ее с лезвия. – Опустите же ваше оружие!