– А она? Сколько часов продлится пытка? Разве вы не можете хотя бы от этого ее избавить? Еще раз повторю: она женщина!

– Вы преисполнены жалости, которой эта особа не заслуживает. С тех пор как мы познакомились, она использует меня в своих интересах. По крайней мере, так ей кажется, ибо она даже не предполагает, что я вижу ее насквозь. Вы ведь не сообщили мне ничего нового, когда «разоблачили» ее! И, в сущности, она для меня всего лишь подмена.

– Как это понимать?

– Та, которую я предназначал для исполнения последних желаний моего брата, была красивее и нежнее. Я очень тщательно выбирал ее, и вы знаете, что с ней случилось.

– Вы приказали убить ее на моих глазах на Пиккадил-ли, – отчеканил Альдо, охваченный безумным желанием броситься на этого негодяя и задушить, но сознавал все же, что будет сразу убит, а ему хотелось узнать больше. – Иначе говоря, в Штаты вы возвращались несолоно хлебавши? – с невыразимым презрением добавил он.

– Именно! И вот на пароходе я встретил эту девку. Она была не так красива, как Жаклин, но для моих замыслов сходство ее с Бьянкой Капелло оказалось достаточным. Она приложила немало усилий, чтобы заманить меня в ловушку, хотя на самом деле это я поймал ее... Что ж! – сказал Риччи, поднявшись с кресла. – Теперь вам все известно.

– Отнюдь нет. Поскольку мне не суждено покинуть этот дворец живым, я хотел бы узнать историю драгоценностей Бьянки Капелло... и тех, для кого они стали смертным приговором. Чисто профессиональное любопытство! И, разумеется, мне хотелось бы их увидеть.

– Почему нет? Не вставайте! Они здесь.

Риччи, подойдя к стоявшему в углу флорентийскому секретеру хорошей работы, достал из него современный, но потертый футляр черной кожи и протянул его Морозини:

– Вот! Смотрите!

Ощущение нависшей страшной угрозы отступило перед восхищенным волнением, которое всегда испытывает знаток украшений и эксперт по драгоценностям, когда в его руки попадает необыкновенная вещь. А этот гарнитур – крест и серьги – был уникален по красоте камней и совершенству ювелирного искусства. Особенно хороши были великолепные рубины цвета «голубиной крови» колдовского темно-красного оттенка, на фоне которых отчасти тускнели алмазы и жемчуг, что, впрочем, и являлось их назначением – они подчеркивали безупречный пурпурный блеск. Настолько прекрасны были эти камни, что длинные аристократические пальцы Альдо подрагивали, когда он прикасался к ним. Его так прельстила их глубина, что на секунду он забыл о крови, которая пролилась из-за них, после того как они покинули пределы мастерской.