— Вы собираетесь снова прийти сюда завтра и начать...

— Ни в коем случае! — с улыбкой ответил он. — Ни завтра, ни послезавтра, никогда вообще. И прошу вас обоих забыть о том, что мы здесь были... только маркизе де Соммьер, конечно, можно рассказать. Но не переживайте, я вам все опишу...

— А господину Лассалю тоже? — подозрительным тоном спросила, забеспокоившись, Мари-Анжелин. Это рассмешило Адальбера.

— Нет, ему — никогда! Он же просто с ума сойдет!

В тот же вечер, после ужина, все собрались в малой гостиной тетушки Амели послушать Адальбера. Его талант рассказчика в сочетании с неподдельным волнением, которое он испытал, превратили повествование в историю о возвышенной и чистой красоте. Об одном только он предпочел умолчать: о том, что Салима была портретом спящей красавицы. Эту подробность он приберегал только для ушей Альдо, чтобы не огорчать Мари-Анжелин.

— Великолепно! — захлопала в ладоши маркиза, когда он умолк. — Слушая вас, я снова вспомнила, о чем мечтала девочкой, когда матушка читала мне сказки. Жалко только, что вы так и не смогли расшифровать письменность той фантастической эпохи. И, следовательно, так и не узнали ее имя.

— Увы, нет! Она для нас так и останется Неизвестной Царицей. И я на самом деле думаю, что так будет лучше... Кстати, Мари-Анжелин, все хотел попросить вас показать рисунки, которые вы сделали здесь, в Египте. Если вам не трудно...

— Конечно, нет!

Она принесла свои работы: эскизы сангвиной, рисунки и акварели. Целая коллекция. На них были изображены храм Хнум, гробницы принцев, старый монастырь Святого Симеона... Нарисовала она и портреты Хакима и других мальчишек. Мари-Анжелин показала удивительное изображение Хранителя, разные зарисовки скалы, в которой была вырублена гробница. Адальбер долго смотрел на них, не зная, как сказать художнице, что он хотел бы их уничтожить, но что ему было бы ужасно жаль это сделать, потому что рисунки были такими талантливыми...

Молчание затянулось, и Альдо уже собрался что-то сказать, но Мари-Анжелин жестом остановила его. Спокойно взяв свои рисунки из рук Адальбера, она сама порвала их:

— Вы же этого хотели, не так ли?

Чувства помешали ему говорить, он только обнял ее за плечи и поцеловал. Когда мужчины вышли на свою обычную ночную прогулку, часы на губернаторском дворце как раз пробили полночь. Хоть и устали они от сегодняшней экспедиции, но все же оба чувствовали потребность побыть вдвоем. На этот раз они спустились к реке и зашагали по высокой набережной, почти совсем пустынной в этот час. Виднелись только два фиакра, да и те вроде бы скоро должны были отъехать.