— За что?

— Ну просто… почему нет? — рассмеялся он. От холода, от того, как красива чёрная вода в которой тонули снежинки, встречая свою смерть, от Вероники, от их разговора — Егора будто била крупная дрожь, а может и правда сотрясал тело смех.

— Вот так просто?

— Просто… — кивнул он и развернул Веронику к себе лицом.

У неё размазалась тушь, волосы спутались, помаду съела. Жуть одним словом.

— Чего? — нахмурилась она.

— Ничего… Ты ужас какой-то просто… ненавидеть тебя было проще, чем любить, веришь — нет.

— А-а-ай, опять вы, — промычала она и отвернулась, снова обратившись к воде, а он в свою очередь рассмеялся.

— Да ладно, ладно, я шучу же.

— Я ужас? Я-то? Не вы??

— И я ужас. И ты ужас. А дети какие будут, с такими-то ужасными генами!

— Вы сущее мучение, ну какие дети? Какое “навсегда”?

— Ты такая интересная, конечно! А в любви мне кто признавался тогда, в машине? — весело спросил Егор.

— Так это когда было! Я же тогда не думала, что вы предложение изволите делать! Я же думала вы так… побеситесь и… я продолжу страдать сама по себе… Ох вы… мучение, блин!

— Повернись ко мне, — попросил он.

— Не хочу.

— Поворачивайся, хватит выделываться, я же знаю, что ты согласна. Просто немного… удивилась. Нам ещё к матери моей ехать…

— Ох, вы… это зачем?

— Затем, что она тебя уже третью неделю ждёт.

Вероника всхлипнула.