— Еще полгода назад я бы очень удивился таким вопросам от кого-либо.

Он смотрит мне в глаза, потом кивает. Я терпеливо жду. Он садится и стягивает брюки с боксерами.

Показывает два крохотных шрамика на самом интимном месте.

— Через один разрез не получилось все сделать, — объясняет. — Вот это имплант, — показывает.

— Можно потрогать?

— Если хочешь, — смеется. — Я собирался идти в порно, привел инструмент в идеальное состояние.

— В порно?! — тоже смеюсь. — Надо же, на ощупь как настоящее.

— Н-да, не простое, а если посчитать по деньгам и нервам, во сколько мне обошлось, то словно и правда золотое.

— Мне очень нравится. Симпатичное.

— Я предпочитаю эпитет «стильное», — подмигивает.

И я смеюсь еще громче.

— А почему в порно-то, Кирилл?!

— Я ж думал, что ты для меня потеряна, поэтому хотел бросить все к черту и стать актером. Меня, кстати, пригласили на пробы. Перезвонили через час, как отправил анкету. Не ожидал, что так быстро.

— Ну еще бы! И ты поехал?

— Собирался. Но пока ждал результаты анализов — передумал.

Дальше он рассказывает подробности того времени. Интересно рассказывает, с юмором, много шутит. Черненько, конечно, но, видимо, ему так проще. Я вижу, что он ни с кем еще не делился. Стараюсь не упустить ни единого слова.

А потом он разрешает мне поцеловать нежную кожу. Там, где раньше не разрешал даже трогать. И это болезненно искренне. Как только мы ни трахались за эти месяцы! Ни доверяли друг другу, ни раскрывались. Но именно сейчас я чувствую, что мы сломали последние границы.

Он тоже это чувствует. Возможно, однажды я донесу до него, что, когда человек болеет и борется, — он не выглядит жалким. У нормальных адекватных людей он вызывает сочувствие и уважение. А пока… пока я окружу его любовью и заботой. Буду греть свой океан, успокаивать, когда бушует. Развлекать его чертят, так полюбившихся мне. И возможно, в будущем, если беда придет в нашу семью, мы дадим ей отпор. А если нет, я просто буду с Кириллом рядом. Столько, сколько он позволит.

Кирилл подхватывает меня на руки и несет на второй этаж. Мы все еще под впечатлением от недавней откровенности, поэтому ведем себя иначе. Не так, как привыкли. Он укладывает меня в свою постель, накрывает своим телом. Его глаза блестят. В них нетерпение, которое он весь вечер гасит силой воли.

В нас не осталось огня, мы вымотались за эти недели. Тлеющий пепел. Но такими мы тоже нужны друг другу. Любыми нужны. Как и в тот раз после пулевых ранений, он делает все быстро, с нотками какого-то адского отчаяния, будто получает то, о чем уже и не мечтал даже. Берет, берет меня. Сначала очень быстро, яростно. Словно умирает от жажды и, дорвавшись до источника, насыщается.