Но Игорь бы не был собой, если бы не поставил ультиматум: либо она принимает эту девочку и живет с ними, либо не принимает и может валить на все четыре стороны.

Она ушла. Собрала свои вещи, и ушла.

Выдержала три недели и вернулась назад. С запухшим от слез лицом, и исковерканной болью душой. Вернулась к нему, к ним.

Не появилась сразу неземная любовь к Лине.

Она постепенно проникалась материнством. Находила какие-то прелести в общении с маленькой девочкой, которая своими голубыми глазами смотрела на них так… так…, что сердце однажды все же дрогнуло, приняло ее без всяких «но».

Просто Катя поняла, что любит. И все. Не важно, чья кровь в этой девочке, — она ее дочь и все тут! Точка.

И началась еще одна страница в их жизни.

Сейчас, вспоминая это все, становилось стыдно от своих слов и поступков. Но она ревновала своего мужчину к этой маленькой девочке. И хорошо, что вовремя поняла: какая же она дура на самом деле.

Успела исправить ошибки и жить дальше, не мучая ни себя, ни других.

Теперь они семья. Настоящая и цельная.

Игорь сидел за столиком в кафе, кормил дочку мороженым и смотрел, как к нему немножко вразвалочку, походкой, похожей на пингвина, идет Катя. Его Катенька.

Кто бы вот мог подумать, что у них все же выйдет?

Он надеялся, да, думал, ждал. Но стопроцентной уверенности не было тогда. Теперь же он и представить не мог, что могло быть совершенно по-другому.

— Кушать будешь? — Катя мягко приземлилась в плетеное кресло, Игорь ласково погладил ее по щеке и подозвал официанта, заказал завтрак для жены.

— Игорь, я не могу столько есть, честно.

— Пока существует возможность питаться нормально свежей и полезной едой, кушай впрок. Скоро уезжать, роднуля, в Москве такого разнообразия не будет.

Жена со вздохом все же согласилась, и принялась за апельсиновый фреш.

— Хорошо, что вырвались в отпуск, да?

Она с улыбкой погладила дочь по волосам, убрала за ушко выбившуюся прядку.

Отпуск вышел неожиданным, совершенно.