Вот оно. Вот оно, твоё, папенька, светлое будущее, которое ты мне так благодушно пророчил. Счастливая жизнь с Лёнечкой. Его забота, тепло, любовь и понимание. «О вас позаботиться». Позаботился: бомжи, питающиеся, в лучшем случае, подачками, в худшем — приобщимся к помойке. Выжившие… лишь за счет чужой доброты душевной и понимания. Вот куда нас завел твой драгоценный Серебров. Если не насилие и покорность, то полное унижение, уничтожение и наплевательство. Предательство. По миру пустил. А я и пошла. Ибо уж лучше так, чем в кабале у дикого зверя. У животного, имя которому даже достойного нет.

— Ну, успокойся, зай, — присела рядом со мной женщина; обняла за плечи, прижала к себе. — У всех бывают трудности. И на то мы и люди, чтобы помогать друг другу в час нужды. И это не стыдно. Ни брать, ни помогать. Это им должно быть зазорно. Тем, кто отвернулся. Кто довел до такого.

* * *

Забренчал телефон. Как все вовремя. Стереть быстро слезы с лица и продышаться.

— Да, алло. Слушаю? — хриплым голосом.

— Ванесса?

— Да.

— Я сейчас подъеду. Говорите адрес.

— А В-вы, кто? Что?.. — растерянно, невольно заикаясь от волнения, помня слова Рогожина, что надо быть осторожной.

— От нашего общего знакомого, — отчасти грубо, но сдержано. — Адрес говорите.

* * *

— Тамара, а ты можешь неподалеку постоять, с Федькой, ну так, чтоб и я вас, и вы меня видели? Я тут кое с кем встречусь. Не знаю, кто он, что, но вроде как… должен весточку от Моего передать.

— От «твоего», это кого? Мужа, что ли? — взволнованно гаркнула, вытаращив на меня очи.

— Да фу. Нет, — поморщилась я. — Нет, конечно. Да и он уже не мой. От этого… Федора. Феди Старшего.

Цыкнула, театрально закатив глаза, и заулыбалась загадочно:

— Интриганы. Ну да ладно. Давай заодно хоть сумки помогу вынести.

— Там еще в раздевалке, внизу.

— А, ну да. Помнят девки ваши баулы, — и рассмеялась добро.

Скривилась я в улыбке, кроя истинные эмоции, хотя и проступил на лицо жар стыда.

* * *