— Это Ника — и со всем справится. Федь, Ника! А не кто-то иной. Справится. И будет счастлива. Все мы будем счастливы, главное думать, что делаем. И чтоб другие… палки в колеса не ставили.

— Надеюсь, — тихо, несмело. — Ну что… завтра по вас приеду? С утра там… или к обеду, когда проснетесь?

— А сегодня? — сжалось от волнения мое сердце.

— Ну так… собраться же там надо. Или что? Да и потом, — замялся, — может, всё-таки одумается.

— Да что там нам собирать? Пару тряпок? — невольно перебила, но тотчас осеклась: резко заткнулась.

— Вернется вдруг, — продолжил. — Опять тут… истерика, сопли будут. Не знаю. А так до завтра, а там уже более-менее уже видно будет.

— Ну да, конечно. Ты прав. Как считаешь, так и сделаем, — сгорая от стыда (из-за своей необдуманности, и что лезу со своими чувствами, невольно игнорируя их ситуацию), лихорадочно протарахтела.

Колкая, полная неловкости тишина пролегла между нами.

Не знаю ни что сказать, ни что сделать.

— Чего молчишь? — вдруг отозвался Федя. — Обиделась, что ли?

— Да нет, конечно! — и снова излишне спешно. — Всё нормально. Я всё понимаю. Ты прав. Мы подождем.

И вновь режущее безмолвие.

И не прощается, главное. А самой инициировать — нет сил… от него оторваться.

— Два часа вам хватит? — громом.

— А… д-да, — заикнулась я от взрыва счастья. — К-конечно. Хватит! Что нам там собирать?!

— Ну хорошо, — уже как-то более просветленно, с нотками радости в голосе. — Сейчас машину найду — и приеду. Ну… только… это… Если придёт… то она останется.

— Ну да, конечно! — всплеском удивления. — Я буду ей безумно рада!

— Люблю тебя, Вань. Ладно, давай, — торопливо добавил, откровенно замявшись от смущения. — Скоро буду. Ждите.

* * *

— Там универсал: шмотки влезут, а если мебель какая — то уже завтра грузовую соображу, а то не было ничего такого, — лихорадочно затараторил мой Федька, едва переступил порог. Беглый взор по пакетам, что буквально весь вход-выход заложили в коридоре.