Горячие ладони успокаивают. Оборачивают знакомым, уверенным теплом.

— Стас? — слышу низкий голос мужа. — Ты как?

— Жить буду, — усмехается мужчина.

Я боюсь даже смотреть в его сторону, замирая.

— Ир, не бойся. Это мой друг. Стас.

Я отрицательно мотаю головой.

— Да, родная. Стас. Я тебе про него рассказывал, помнишь?

Муж задирает моё лицо к себе. Мягкая улыбка меняет суровые черты лица.

— Помнишь?

— Нет. Не помню. Не помню! — отчаянно плачу я.

Глаза мужа освещаются вспышкой радости и чего-то ещё. Лёгкая грустинка появляется и тут же исчезает, как почудившийся мираж.

— Гроза? — понимающе усмехается друг мужа.

— Гроза, да, — соглашается муж, смотря поверх моей головы на друга.

Мужчины ведут какой-то безмолвный диалог. Я ничего не понимаю в перекрёстном обмене красноречивыми взглядами. Это незнакомый мне язык.

— Извини, что не предупредил. Я думал, что ты уснёшь, а я утром тебе скажу, что приехал не один. Ты сейчас напугана, но про Стаса я тебе рассказывал. Мы вместе служили. Он вытащил меня из-под обстрела. Спас мне жизнь.

Только теперь сквозь панику пробиваются несмелые ростки здравого смысла. Сергей не любил рассказывать о своей военной службе, оставшейся в прошлом.

Мужа помотало по горячим точкам. Он говорил, что однажды едва не умер. А лучший друг спас ему жизнь. Сергей не упоминал его имени, и не показывал фотографий.

Лучший друг — это и есть Стас?

— Я говорил как-то, что Стас вернулся в Россию. Я собирался пригласить его к нам в гости. Мы случайно пересеклись в аэропорту, — объясняет муж. — Извини-и-и-и…