Цель оказалась третьим членом по отношению к механизму и химизму; она есть их истина. Так как она сама еще находится внутри сферы объективности или непосредственности тотального понятия, то она еще испытывает воздействие внешности как таковой и имеет перед собой объективный мир, с которым она соотносится. С этой стороны при рассматриваемом нами целевом соотношении (которое есть внешнее соотношение) все еще выступает механическая причинность, к которой в общем следует причислить также и химизм, но выступает как подчиненная ему, как сама по себе снятая. Что касается более детального отношения, то механический объект, как непосредственная тотальность, безразличен к своей определяемости и, значит, и к тому факту, что он есть нечто определяющее. Эта внешняя определяемость теперь развилась дальше до самоопределения, и тем самым понятие, которое в объекте было лишь внутренним или, что то же самое, лишь внешним, теперь положено; цель и есть ближайшим образом именно само это внешнее для механического объекта понятие. Таким же образом и для химизма цель есть нечто самоопределяющее, приводящее обратно к единству понятия ту внешнюю определяемость, которой химизм обусловлен. Отсюда явствует природа подчинения обеих предыдущих форм объективного процесса; то, другое, которое в них выступало в виде бесконечного прогресса, есть то (положенное вначале, как внешнее для них) понятие, которое есть цель; не только понятие есть их субстанция, но и внешность есть существенный для них, составляющий их определенность момент. Таким образом, механическая или химическая техника по своему характеру, состоящему в том, что она определена извне, сама собой отдает себя на службу отношению цели, которое мы теперь и должны рассмотреть ближе.

А. Субъективная цель

А. Субъективная цель

В центральности объективной сферы, которая есть безразличие к определенности, субъективное понятие снова обрело и положило прежде всего отрицательную точку единства; в химизме же оно снова обрело и положило объективность определений понятия, в силу которой оно впервые только и положено как конкретное объективное понятие. Его определенность или его простое различие имеет теперь в нем самом определенность внешности, и его простое единство есть в силу этого единство, отталкивающееся от самого себя и сохраняющееся в этом отталкивании. Цель есть поэтому субъективное понятие как существенное стремление и влечение положить себя во-вне. Она при этом избавлена от перехода. Она не есть ни сила, которая проявляет себя во-вне, ни некоторая субстанция и причина, проявляющая себя в акциденциях и действиях. Сила есть лишь нечто абстрактно внутреннее, пока она себя не проявила во-вне; или, иначе говоря, она обладает наличным бытием лишь в своем внешнем проявлении, к которому она должна быть возбуждена. То же самое верно также и относительно причины и субстанции: так как они обладают действительностью лишь в своих акциденциях и в своих действиях, то их деятельность есть переход, по отношению к которому они не сохраняют себя в свободном состоянии. Правда, цель тоже может быть определена как сила и причина, однако эти выражения покрывают собой лишь несовершенную сторону ее значения. Если применять их для обозначения цели согласно ее истине, то они могут это выполнять лишь таким образом, что этим упраздняется их понятие: цель будет тогда силой, которая сама себя возбуждает к проявлению во-вне, будет причиной, которая есть причина самой себя или действием которой служит непосредственно сама причина.