Даур проглотил слюну, чтобы хоть немного увлажнить сухую, как трут, гортань, и провел языком по шершавым губам.

— Дочь похожа на отца, как змееныш на змею, — продолжал стражник. — Она, словно русалка в лунную ночь, поет дивные песни и заманивает парней в глубокие заводи. И парни тонут! — Стражник ударил ногой об пол, выражая крайнее негодование. — А где, спрашивается, головы у этих парней? Разве русалку трудно отличить от настоящей женщины, у которой в жилах кровь, а не холодная пена?

— Неужели и она плела паутину вокруг князя? — равнодушно спросил Батал. — И нашлись олухи, которые по уши влюбились в нее?

— Да, Батал, нашлись.

— Продолжай дальше.

— И этот инженер заодно с ними. Есть еще молодой турок. Он — настоящая дикая кошка. Неспроста прибыл в Абхазию.

— Чего же им надо? — спросил Батал.

— Султанского ярма для нас!

«Уж лучше бы мне плюнули в лицо, — говорит про себя Даур и невольно стирает ладонью со лба этот воображаемый плевок. — Теперь они вправе думать все что им угодно и о Саиде и обо мне».

Но пытка продолжается. Батал задает стражнику следующий вопрос:

— А как случилось, что взломали наш оружейный склад?

— Его не взламывали, — ответил стражник, должно быть, заранее заученной фразой, — его попросту открыли третьим ключом.

— А где же был первый ключ?

— У Даура.

— А второй?

— У меня.

— Всего было три?

— Нет, два.

— А откуда взялся третий?

— Его смастерили с поразительной точностью.