Я видел, сколько презрения в ее глазах, сколько раздражения, злости и даже ненависти. Как же мне стало так горько!

– Галя! – тихо сказал я. – А как ты можешь судить? Ведь ты не прочла ни одной из моих книг!

Она, кажется, на секунду смутилась, но тут же взяла себя в руки.

– Слушай, Ковалев! Ты мне мозги не запудривай! Короче, так! Я уезжаю. Находиться рядом с тобой невыносимо. Не могу больше слушать твою ложь и видеть опухшую морду. Живи, как знаешь! И кстати! Ларисе ты будешь звонить сам! Слышишь, сам! И ей рассказывай байки – может, посочувствует? А с меня, знаешь, довольно, хорош!

У меня тоже… творческое выгорание! Надоело быть нянькой и получать за это плевки. Пей, валяйся на диване. Пиши своим сумасшедшим теткам. Авось поймут, пожалеют! Кстати! А ты с этой учителкой, часом, не закрутил? А что? Вы бы были отличной парой: страдающий гений, спаситель душ, и одинокая и несчастная вдова. Чем не пара? – И она засмеялась.

Меня трясло, но я улыбнулся.

– Знаешь, Галка, – я на минуту задумался, – а как ни маскируйся, все равно это навсегда! Как ни старайся!

– Что – навсегда? – удивилась она.

– Эти твои торгашеские замашки.

И я увидел, как она побледнела, и ее глаза вспыхнули от злобы и негодования. А я потушил сигарету и пошел на второй этаж. В свой кабинет. Я слышал, как она заказывала такси, как хлопала дверьми, гремела посудой. А я лежал на диване и смотрел в потолок. Наконец подъехала машина, и хлопнула калитка.

Я облегченно выдохнул и тут же испугался – я снова остался один.

Вечером я купил бутылку паршивого коньяка – другого в сельпо не было – и снова напился. «Никуда я не поеду, – думал я, – она права – кишка тонка! Какое Масолово, господи! Ну и окей! Буду валяться и пить. А что? Совсем неплохо. Для человека, потерявшего все: жену, работу, смысл жизни».

И с этими мыслями я уснул, успев перед этим подумать, что мне будет страшно проснуться.

Разбудил меня телефонный звонок. Я с трудом разлепил глаза и глянул на часы – ого, половина первого дня! Нашарив мобильник, посмотрел на дисплей – жена.

– Послушай, Максим! – Она говорила торопливо, быстро, словно боялась, что я отключусь. – Макс, послушай! Все в жизни бывает, правда? Мы ведь не дети и все про это знаем.

Я молчал. Голова раскалывалась, и я думал только об одном – пить! Душ, две кружки зеленого чая, а уж потом – крепкий кофе.

– Максим! Я все поняла! Ты заболел, это бывает. У творческих и талантливых людей даже чаще, чем у всех остальных! У тебя депрессия, Макс! Не пугайся. Это сейчас у всех. И лечится это на раз – я уже говорила с врачом. Потрясающий врач, психиатр. К нему не пробиться – лечит всю элиту: актеров, политиков, писателей. Говорят – творит чудеса, поднимает на ноги за пару месяцев. Мне дал его Зеленодольский. У него, оказывается, это было! Чуть руки на себя не наложил, представляешь?