Возвращается официантка, Кагами жестом оставляет ей сдачу. Потом кладет локти на стол и смотрит в окно.
— Как он это сделал? — спрашивает Кёртис.
— В смысле?
— Я о выигрыше: в чем был фокус?
Кагами снисходительно улыбается и, наклонившись к нему через стол, понижает голос.
— А фокус в том, — говорит он, — что
Кёртис растерянно моргает.
— Как такое возможно? — бормочет он.
Кагами откидывается на спинку стула и разводит руками.
— Стэнли, объясняя мне это, несет какую-то мистическую ахинею, — говорит он. — Раньше я считал, что он просто заговаривает зубы, чтоб от него отстали. Потом я начал подозревать, что тут не обошлось без настоящей магии, с помощью которой он пытается сотворить невероятное. Но сейчас мне кажется, что это нечто иное. Невероятные вещи происходят в мире Стэнли сплошь и рядом. Для него это рутина. Я думаю, что магия Стэнли — это попытка
Кёртис, кивнув, допивает имбирный эль. Трио вернулось на сцену: звучит вещь Сони Джона Эстеса, с трудом узнаваемая в этом исполнении:
Фортепиано и бас поддерживают пение лишь скупыми аккордами и нотами, плывущими над болтовней и посудным звоном зала.