— Само собой, — говорит Кёртис, — я готов с ним встретиться. Где и когда?

— В «Живом серебре». Уолтер предоставит нам номер. Поезжай туда прямо сейчас, назови портье свое имя, и он даст тебе карту-ключ. А если мы уже будем на месте, тебя сразу проводят в номер.

— Я буду там раньше вас, — говорит Кёртис.

Он смотрит в окно, сминая в кулаке послание Деймона. Над Мак-Карраном снижается самолет, — возможно, как раз в нем сейчас находится Стэнли. На стене рядом с плечом Кёртиса купается в остатках солнечного света репродукция картины, большинство расплывчатых деталей которой теряются за отблесками, но зато некоторые другие проступают отчетливее. Так, в нижнем углу можно разглядеть контуры какого-то морского чудища, которого Кёртис не замечал ранее.

— Ты опять пропал, Кёртис? — зовет Вероника. — Есть еще одна просьба.

— Да, конечно.

— Ты не прихватишь книгу Стэнли? Думаю, он будет рад получить ее обратно.

— Нет проблем, — говорит Кёртис, но Вероника уже отключилась, не дожидаясь ответа. Еще несколько секунд он смотрит на безмолвный телефон, а затем прячет его в карман.

«Зеркальный вор» лежит тут же, на круглом журнальном столике, достаточно протянуть руку. Кёртис не получил от этой книги почти ничего, кроме головной боли, но он сожалеет, что не успел ознакомиться с ней получше. Когда он берет ее со столика, обложка на миг попадает в луч солнца, и остаточные блестки серебряного тиснения вспыхивают золотыми искрами.

Возвращаясь в туалет, чтобы вставить протез в глазницу, Кёртис замечает на ковре отпечатки своих запыленных в пустыне ботинок: бледные соляные овалы, похожие на следы призрака.

CALCINATIO

Март 1958 г.

Эзра Паунд. Canto XVII (1928)[24]

41

41

Стэнли просыпается от галдежа чаек. Открыв глаза, он видит кружение пылинок в узких солнечных лучах, проникающих в их с Клаудио убежище через щели между досками заколоченного окна. Хотя этой ночью его не посещали нью-йоркские сны, в первый момент он дезориентирован: кажется, будто солнце светит с неправильной стороны, поскольку оно должно всходить над морем, как в Нью-Йорке. Он принимает сидячее положение, протирает глаза, прислушивается к шумам снаружи, звучащим особенно резко в прохладном весеннем воздухе.

Иногда по утрам его, как внезапный удар под дых, настигает мысль об огромности покрытого им расстояния, — и вот сейчас как раз такое утро. Обычно в подобных случаях он открывал книгу и вчитывался в названия дальних стран и экзотических городов, в которых побывал Гривано: Никосия, Рагуза, Искендерун… Все эти имена ничего не значат для Стэнли, а вызываемые ими образы являют собой беспорядочную смесь из курящихся благовоний, лабиринтов старинных улочек, прикрытых вуалями лиц и обнаженных клинков. Продвигаясь через всю страну с востока на запад, он нередко представлял себя повторяющим путь Зеркального вора, притом что сам он реально побывал в местах, ничуть не менее ему чуждых и разделенных ничуть не меньшими дистанциями, чем те, о которых написано в книге. В очередной раз приходя к пониманию этого, он обычно напоследок воображал, как его собственные странствия будут описаны в какой-нибудь забытой книжке, которую, может статься, спустя много лет кто-то случайно найдет и не поленится прочесть.