«Укатил, – логично вывел я. – Пора и мне. Теперь – вон из церкви, купить кагор (непременно кагор!), конфетки послаще и – к шлюхе какой-нибудь школьной… Да, знаю такую: мне ее еще сердобольные одноклассники навяливали. К ней, наверное, можно и так… Но нет, нужно с кагором, обязательно с кагором!»

Я развернулся к выходу и уже двинулся было восвояси, но вынесли крест, и я пошел приложиться – более по привычке, нежели сознательно. «Да зачем это я? – подумалось. – Да зачем мне теперь крест?.. Но меня уже цепко стиснула толчея – не мог же я оборотиться и уйти, расталкивая напирающих сзади… Даже сейчас я оставался патологически вежливым!

Большой серебряный крест торчал в руке священника, неприятного мне. Низенький плюгавенький старичок костерил коммунистов, брызжа слюной и промакивая рот красной тряпицей, и как бы между делом протягивал крест то одному, то другому. Но вот и моя очередь, вот и я целую в самый центр креста, в склоненную голову Христову, в растрескавшиеся губы Его, остро пахнущие уксусом… Вдруг что-то красное бешено хлестнуло по глазам, и я пошатнулся, и схватился пятерней за лицо, и взвыл, и скрежет зубовный послышался в храме. Люди поспешно отпрянули от меня, расступились, а я зыбко добрался до колонны с фресками и стек на пол.