В глазах своих драгоценных женщин он, безусловно, упал.

Сексом с ними он уже не занимался больше двух недель, то есть с того самого дня, когда ему позвонил этот злополучный продюсер.

Однажды Алла с Лулу посовещались между собой, и силой заставили его сходить на консультацию к психоневропатологу, который и поставил ему диагноз: «посттравматическая невротическая реакция» и назначил лечение.

Однако лекарства на Эскина почему-то никак не действовали. По шесть раз за ночь он вынужден был менять себе подгузники.

Вся их спальня провоняла мочой и дезодорантами, которыми Алла с Лулу нещадно обливали и постель, и стены спальни. От всяких парфюмерных запахов Эскина сильно мутило, а вскоре стала развиваться и какая-то аллергическая реакция. Стоило Алле с Лулу попшикать каким-то баллончиком с дезодорантом, как Эскин тут же сильно задыхался и кашлял. На глазах у него тут же появлялись слезы.

Он кричал на них, чтобы они не пользовались дезодорантами, они кричали на него, чтобы он прекратил мочиться в постель. Постепенно жизнь Эскина превратилась в сущий ад. Он пытался все еще храбриться, говорил, что это все временно и рано или поздно пройдет, но ни Алла, ни Лулу ему уже не верили, и вся их любовь к нему свелась теперь к одной только жалости, а еще к ожиданию от него детей, которыми они уже были беременны.

Амулетов, которому он абсолютно во всем доверял, неожиданно по-своему проявил к нему сочувствие, подарив ему на день рождения десять упаковок французских подгузников.

Больше всего Эскина взбесило, что этот «подарок» был вручен в присутствии многочисленных гостей, включая его тестя – Ивана Ивановича.

Конечно, хитроумный Амулетов сразу обратил все в шутку, говоря о том, что этот подарок предназначен для будущих детей Эскина.

Но намек был понят, и мало того, гости хотя и смеялись, но весьма принужденно. У Эскина было чувство, что весь мир решил отомстить ему за его существование в нем.

«Ну, подумаешь, я засадил его в психушку, – думал обиженный Эскин, – но я же его и освободил! А потом от Соньки-то я в конце концов отказался! А если ему не нравиться кормить и воспитывать моего ребенка то какого, спрашивается, черта, он вообще женился на моей беременной Соньке?!»

Это раздумье придало совсем неожиданный поворот его мыслям. Он вдруг вспомнил, что на своем допросе он скрыл от следователя, что в тот день, когда ему позвонил Альфред Тарговиц, он успел еще позвонить Амулетову и приложил трубку своего домашнего телефона к сотовому телефону, из-за чего Амулетов мог слышать их разговор, и таким образом, мог вычислить местонахождение Тарговица, а потом взять и убить его!