– Ну и дела, – вздохнул дядя Абрам, открывая себе и летчику по бутылке пива, – выходит, я собственного сына, который прилетел спасать меня, кинул на этом злополучном острове.

– Не такой уж он и злополучный, если у нас там Анютка родилась, – улыбнулась Рита.

– Да уж, это точно, – кивнул головой дядя Абрам.

– Нет бы, вам пораньше заматериться! – посетовал Юшкин.

– А вам бы пораньше на штурвал сблевануть, – усмехнулся дядя Абрам.

– Жизнь такая штука, что как ни мудри, мудрым не станешь, – хихикнул Юшкин.

– Или как ни крути, крутым не станешь, – пошутил дядя Абрам, поглядывая на штурвал, за которым держался Юшкин.

– А может, назад за Левой вернемся?! – спросила Рита.

– Но я же сказал, что нам не хватит топлива! Прилетим, заправимся, тогда уж и вернемся! А эти повязки на бедрах, из какого зверя сделаны?! – полюбопытствовал Юшкин.

– Из кролика, – с неохотой ответил дядя Абрам.

– Надо же, – удивился Юшкин, – а я думал из какого-нибудь экзотического зверя!

– Какой-нибудь экзотический зверь нас и сам бы съел, – пошутила Рита.

– И как же вы одни жили на этом острове, там же, наверное, с ума сойти можно?! – неожиданно спросил их Юшкин.

Дядя Абрам с Ритой смущенно переглянулись и промолчали, им явно не хотелось рассказывать этому малознакомому летчику, как Рита впала в депрессию, и, наверное, до сих пор бы пребывала в ней, если бы однажды ее не укусила за ногу какая-то ядовитая змея.

От ее укуса Рита даже чуть не умерла, она билась в лихорадке, у нее был сильный жар, и разумеется, что ее молоком было опасно кормить дочку. Тогда дядя Абрам в скорлупе из кокоса истолок земляной орех арахис, добавил туда мякоть банана, замешал, превратил все это в кашу, залил кашу водой и получил питательную смесь для ребенка.

Три дня Рита находилась между жизнью и смертью. Дядя Абрам сразу же отсосал из ее ранки яд, но видно какая-то часть яда уже попала в кровь.

Дядя Абрам как в каком-то помешательстве бегал между плачущей малышкой и умирающей женой, но через три дня Боги сжалились над ними, и Рита исцелилась сама, а может благодаря отвару змееголовника, которым дядя Абрам отпаивал ее каждый день.

Еще он в этот отвар добавлял уголь пальмового дерева, конечно, он не был таким пористым, как березовый, но все равно освобождал зараженное тело Риты от ядов.

Однако больше всего дядю Абрама обрадовало то, что не исчезло молоко.

– Вы так молчите, будто там целую Вечность уже прожили, – хитро заметил Юшкин.