Нам никому и в голову не придет расхваливать руководство; мы его чаще нещадно ругаем. Мы искренне верим, что в ночь после объявления результатов выборов наш и без того неидеальный кандидат превращается в продажное ленивое чудовище, за которым нужно пристально следить, чтобы не украл больше, чем мы позволим, и контролировать изо всех сил каждый его шаг, поливая тоннами критики.

Россиянам это дико: хозяин дан, чтобы вести вперед, наказывать и поощрять, его нужно возносить до небес и искренне верить в его силу и мудрость, иначе какой же это хозяин? Настоящие хозяева — Ленин, Сталин, Брежнев, Путин… Хрущев, Горбачев и Ельцин — слабаки и неудачники. Россияне справедливо верят, что огромной стране с агрессивным и невежественным в своей массе народом нужен не слюнтяй в очках с экономическим образованием, а сами понимаете кто и желательно военный.

Они искренне не понимают, чего нам неймется: Кучма нас не устраивал, Ющенко мы нивелировали до положения земляного червяка, Януковича вообще с позором выгнали… С точки зрения россиян, мы — ненормальные.

Жуткий комплекс неполноценности наших соседей, вынужденных все передовое (да и не только) покупать у ненавистных гейропейцев и пиндосов, не позволяет им дать нам спокойно присоединиться к гейропейской компании: «Если уж нас, великороссов, лучший и самый гордый народ земли, туда не берут, то вы, вонючие салоеды в шароварах, туда и подавно не попадете! Это что же будет означать? Что вы лучше нас??? Но ведь всем известно, что мы — великий народ, у нас ракеты и Путин, а у вас — вышиванки, сало и ебабельные дешевые телки, больше ничего!»

Вот почему у нас на футболках — трезубцы, узоры и подсолнухи. А у них — Путин, Путин, Путин.

Алло, Шоколад!

В свое время Уго Чавес задолбал всю Венесуэлу своей еженедельной телепередачей «Алло, Президент!», в которой просто садился в телевизор и трындел о текущих делах.

А поскольку покойный был не просто jobнутым, но еще и необыкновенной балаболкой, то иногда его монологи тянулись часами: чуть не сутки напролет он мог втирать что-то там о себе любимом, происках Амерыки, боливарианской революции и прочих прелестях социализма.

Я к чему тут к ночи поминаю это недоразумение?

К тому, что нашему не сильно трындливому президенту хорошо бы преодолеть свою высокомерную стыдливость, перестать общаться только с Ложкиным, выступая лишь для мрачных оправданий после очередного офшора в «Нью-ЙоркТаймс», а завести и себе еженедельную программу, например, «Алло, Шоколад!», где рассказывать нам что-то о текущих делах, не дожидаясь панамских поводов поговорить.