То, что государство позволяет себе общаться с гражданами как с малыми детьми: оглашать список запретов, рассчитанных на полных имбецилов, диктовать, как обращаться с детьми, каким боком стоять на эскалаторе, с какой скоростью продвигаться по бегущей лестнице, все это объясняя заботой о нашем же благе (мол, без такой заботы мы просто не выживем в сложном мире желтых обмежувальних линий и смертельно опасных поручней), а граждане воспринимают это как должное, — это и есть та причина, по которой мы неинтересны миру. А если и интересны — то лишь как редкое амазонское племя, как объект научного изучения. Как редкая бактерия. Но ученый никогда не станет чувствовать себя с бактерией на равных, вот в чем дело.

Вы видели, как условно добрые депутаты и условно честные чиновники общаются с народом?

Правильно: как добрые родители. Они и пожурят, и наградят, и поощрят, и научат.

У нас совершенно отсутствует вот это европейско-американское чувство ответственности за качество своей жизни. Мы не готовы ею распоряжаться самостоятельно: нам нужен кто-то. Начальник, депутат, Яценюк, президент, кто-нибудь, у кого мы можем потребовать заботы о нас. Сами мы не привыкли.

Пенсионеры, если правительство задержит выплату нищенских пенсий, будут требовать ее немедленно выплатить. Им не придет в голову, что человек, который за всю жизнь не удосужился скопить сумму, с которой ему будет наплевать на любое правительство, может не требовать, а именно только просить.

Бюджетники, которым задержат зарплату на месяц, будут нервно, но покорно ждать, пока задержка превратится в полугодовую, вместо того чтобы развернуться после первой же задержки, хлопнуть дверью, освоить новую, востребованную профессию и заняться своей жизнью и зарплатой самостоятельно.

Мой папа говорит: «Надо голосовать за Бордюженко: он насыпал нам щебенку от дороги до дачного поселка». И когда я нервничаю: «Папа! Ты же не крепостной! Он и так обязан был это сделать! И он сделал это не на свои деньги, а на твои же, на бюджетные!» — папа покорно кивает: «Да, да, бюджетные…», но не понимает, какого рожна я от него хочу.

Мы все страшно зависимы. Боимся ответственности. Привыкли к феодализму — нам не нужно принимать решений. Только когда феодальная верхушка перестает о нас заботиться и проворовывается окончательно — мы устраиваем Колиивщину и Майдан.

Вы знаете, отчего в метро, когда прибывает поезд, дежурная низкооплачиваемая толстушка в жуткой синей униформе и уродливой красной шапке родом из шестидесятых годов прошлого века берет волшебную рацию, подносит ее к губам, и вот тогда начинается шоу «Україна має талант»: