— А что, крайней она станет, когда за лотерею нас упекать примутся?

— Может быть.

— Ну и рамочки вам поставили! — ершился Артур.

— Никто нам ничего не ставил, — выправил текст Орехов. — Совхоз дело добровольное.

— Без троянского коня операцию не провести, — подвел итог келейным раздумьям Артамонов. — Для поддержки диверсии в гущу экологической жизни необходимо внедрить человека, — заговорил он штабным языком. — Лазутчик войдет в доверие к руководству, проникнется духом ведомства и грамотно подтянет его на спонсорство. Нужно готовить коня.

— Ты предлагаешь втолкнуть скотину на полную ставку? — заволновался Артур.

— Достаточно двумя-тремя копытами.

— Кто пойдет? — живо поинтересовался Варшавский.

— Надо подумать, — огляделся вокруг Артамонов: — Больше других на лошака похож Орехов, прямо — вылитый. И умеет прядать ушами.

Предложение забросить в тыл Орехова мгновенно воодушевило Варшавского, он до ужаса любил находиться в большинстве. Здесь ему не было равных. Артур поставил Орехова перед собой и стал рассматривать его на свет.

— Похож — не похож, судить не берусь, но как ржет с бодуна, словно меринос, слышал не раз, — выявил он сущностное в Орехове до конца.

— А меня вы спросили?! — втащил очки на лоб Орехов.

— Твое мнение — Капри в море, — сообщил Артамонов.

— Два голоса против одного, — свел мнения воедино Варшавский. Тройки хороши тем, что решение неминуемо.

Лотерейного коня, в отличие от эпического, втащили в комитет средь бела дня. Председатель Фоминат обрадовался новому эксперту несказанно. Орехов подрядился консультантом по катадромной миграции рыб и болезням слоевища у мхов. В ведомство он вжился быстро. Фоминат предпочитал преферанс. Колоды карт доставлялись ему по специальному каналу — порнография еще не вышла из подполья. До Орехова, за неимением третьего партнера, Фоминат с «болваном» играл против завхоза, в техническом сговоре с которым сконструировал дверь в свой кабинет таким образом, что она открывалась лишь изнутри. Пули расписывались на рабочем месте. Орехов, повествуя о жизни мхов, легко оттеснил завхоза, вистовавшего стоя. О том, что вистовать можно и по-другому, завхозу до конца жизни так никто и не рассказал. Если на работе бывало людно, Орехов затаскивал Фомината к нему домой и не выпускал сутками. Девушки из бухгалтерии по очереди таскали еду и напитки. Иногда они задерживались после ужина. Орехов вел себя корректно — от марьяжей всегда сносил в прикуп по даме, а разыгрывая третью, ходил неизменно с нее. Вскоре в расписании комитета появилась новая штатная единица — наперсник председателя. Это радовало. Но то, что за пулями приходилось познавать историю болезни Фомината, затмевало любую финансовую приятность. А история была такова.