– Я? Я и не искала. Зачем мне? Я же, как любой ребенок, во всех своих бедах винила кого угодно, только не себя. И его винила. Стал преступником, лишил меня отцовской защиты.

– Это ведь правда.

– Да, но не совсем. Думаешь, там он один такой плохой на нарах оказался? Вовсе нет. Компания у него была, человек пять. Трое вроде холостых, а у четвертого семья. Он возвращался, пару месяцев с ними жил, а потом опять попадался на какой-нибудь ерунде, и снова-здорово: детишки плачут, жена на почту бегает да сухарики сушит.

– И что же в этом хорошего?

– А то, что, когда он возвращался на короткий срок, глаза его детей были самыми счастливыми детскими глазами поселка. А у меня таких глаз никогда не было. – Вика тяжело вздохнула. – Отец нашел меня сам, уже здесь, в Москве, хотел быть хоть чем-то полезным, и я позволила ему помогать мне.

– Помогать?

– Да. Все эти годы он возил мне нужные травы. Знания-то он тоже в свое время от бабули получил. Травы – такое дело, Боренька, абы кому не доверишь.

– Он? Это был он? Тот, кого я видел тогда, много лет назад?

– Да.

Вика опустила глаза.

– Но почему ты ничего не сказала? – Борис резко отодвинул ее от себя, негодуя.

– Ты считаешь, это просто сказать: «Дорогой муж, познакомься, это мой папа – зэк». Вот обрадовались бы твои родители! Мало того что не москвичка, мало того что без образования, мало того что с довеском, так еще и папашка у нее нарисовался не из простых…

– Викуль, – Борис снова взял ее за руки и притянул к себе. – Все гораздо проще, чем кажется.

– Может быть. Но тогда мне было не до признаний.

– А теперь?

Борис внимательно посмотрел на Вику, она ответила ему таким же серьезным, пристальным взглядом.

– А теперь я могу сделать еще одно. Отец приезжает насовсем.

– Хорошо.

– Хорошо? Это все, что ты можешь сказать?

– А разве нужно что-то еще? – Он улыбнулся ей так, как улыбаются несмышленому ребенку, который не может понять очевидных вещей.