Окончив молиться, Йоши очень обдуманно выбрал одежду: удобные платья и хакама, не стеснявшие движений, сапоги из медвежьей шкуры, чтобы было тепло и чтобы ноги не скользили в снегу. Он еще раз осмотрел свои мечи; почистив оба и без того безупречно чистые лезвия, он просунул их под оби, один поверх другого.

Пора было отправляться на кладбище.

От луны, некогда полной, оставалась только четверть, месяц подходил к концу. Небо было ясно; боги синто будут наблюдать за схваткой без каких-либо помех.

Высокие сосны, все в снегу, склонили свои верхушки, как бы умоляя о чем-то луну и звезды. Рощи перистых бамбуков поднимались над волнообразным морем снега и тихо шелестели под северным ветром.

Дорога была скалистой и крутой. От северных ворот Киото она вела вверх по горе ко двору кладбища. Йоши шел медленно, неторопливо отмеряя каждый шаг, ощупывая камни под ногой. Он прекрасно рассчитал время.

Проходя через ворота кладбища, он услышал колокола из тысячи храмов на горе Хией. Эти чистые звуки – от глубоких, низких до самых высоких, летящих – разливались над рядами каменных могил. Низкие облачка клубились среди древних изваяний на могилах двадцати поколений воинов, придворных, вельмож; снежный покров отливал перламутровым блеском.

Чикара ждал.

Еще секунду тому назад дорога была безлюдна, в следующий же момент он легко выступил из-за памятника и преградил путь Йоши. Последний остановился. Молниеносным движением он выхватил меч, держа его под углом в сорок пять градусов, и направил его на горло Чикары. Годы тренировки взяли свое. Мысль Йоши работала уверенно, она была ясна, как поверхность горного озера. Человек, преградивший ему дорогу, не был его отцом. Он был его противником и ничем другим.

Чикара стоял, слегка согнув ноги, уверенно упираясь в землю, без ненужного напряжения. Он поднял обе руки над головой, откинув меч назад, готовый врезать его в противника при любом направлении нападения.

Йоши подвинул ногу, ощупывая землю ее пальцами.

Его противник слегка сдвинулся с места, потом прыгнул вперед с невообразимой быстротой, нанося удары. Йоши инстинктивно парировал; его меч звенел от наносимых ударов. Он держал рукоятку меча, зажав левой рукой нижнюю головку эфеса, а правую держа позади, защищая ее; его пальцы крепко сжались, но плечи не были напряжены, на ладонях выступила легкая испарина, холодная и скользкая. Меч Йоши мгновенно вернулся в исходную позицию: опять он был нацелен на горло противника. Собрав всю быстроту движений и силу, он сделал выпад так, чтобы нарушить оборону противника. Эта тактика когда-то сбивала многих противников; на этот раз она ничего не дала. Как будто заранее угадывая намерения Йоши, Чикара ступил влево, увернулся от удара и в свою очередь направил удар на диафрагму. Йоши почувствовал, что лезвие разрезало его платье и почти достигло тела. Он увернулся в сторону, отчаянно стараясь нанести ответный удар. Он думал, что промахнулся, так как его меч не встретил сопротивления. На мгновение он ощутил беспомощность; он сжался в ожидании смертельного удара, который должен поразить его. Но Чикара отступил на шаг, это дало Йоши возможность прийти в себя. На острие меча Йоши появилась красная полоска. Своим инстинктивным ударом для защиты он ранил Чикару в левую руку, отрубив безымянный палец и мизинец. Этот первый удар, при котором у противника показалась кровь, Йоши нанес через полминуты после начала поединка. Оба тяжело дышали от напряжения. Чикара перенес меч в здоровую руку и, следя за возможным нападением Йоши, обернул руку куском ткани, затянув се зубами. Среди могил свистел ветер, подмораживая пот на лбах противников.