Йоши никогда раньше не аплодировали. Незнакомое прежде чувство восторга накатывало на него огромными волнами, подхватывало и уносило в море бесконечного счастья. Йоритомо, Кисо, смерть Шите – все было забыто. Не существовало ничего – ни театра, ни труппы. Это был триумф Йоши. Его одного и никого больше.

Позже, в лагере, он сидел вместе с другими артистами возле костра, охваченный сладкими воспоминаниями. Даже Цуре поздравил его. Все, кроме Аки и Оханы, восхищались выступлением дебютанта.

– Не помню ничего лучшего, – сказал один из актеров. – Я бы работал с тобой, как ни с кем другим за многие годы.

– Танец был изумителен!..

– Ты обращался с мечом, словно настоящий сенсей!..

– Все шло как по маслу.

– Ты слышал мою вторую реплику?

Общий разговор разбился на отдельные диалоги. Теперь Йоши понимал, почему актеры не могут спать после представления. Казалось, его пребывание на сцене длилось несколько секунд. Однако хотелось вспоминать о нем бесконечно, еще и еще раз мысленно перебирая каждое движение, каждую фразу, хотелось вновь погрузиться в море рукоплесканий.

По кругу пошла открытая бутылка. Охана, тряся щеками, провозгласил тост:

– За мое открытие, – сказал он невнятным голосом. – За человека, которого я подобрал в поле, которого я выучил и развил так, что он принесет нам славу.

Брови некоторых из присутствующих удивленно поднялись. Члены труппы хорошо знали о растущей ревности Оханы к успехам Йоши и его ярости из-за вызванной этим потери лица. Молчание, последовавшее за тостом, нарушил Йоши, подняв свою чашу в ответ.

– Спасибо, Охана. Я следую твоему примеру с тех пор, как ты был настолько добр, что взял меня на работу. Предлагаю тост в знак признательности.

От колес кибитки, возле которых располагалась Аки, послышалось отчетливое «хмфх».

– И, – продолжал Йоши, не улыбнувшись, – я также благодарю за поддержку и ободрение твою очаровательную дочь.

Все пригубили свои чаши, кроме Аки. Она разгневанно смотрела на Йоши, подозревая в его словах скрытый подвох.

Позже Аки сошлась лицом к лицу с отцом в его палатке.

– Отец, ты даешь Суруге слишком много власти. Он завладеет твоим делом, если ты не будешь осторожен.

– Моя дорогая Аки, не нервничай понапрасну. Я тщательно слежу за ним. Он ничего не получит от нас.

Охана отпил глоток сакэ.

Аки раздраженно возразила: