– Если она умрет, ты поедешь.

– Нет! – Томое отвернулась от Кисо и одеревеневшей походкой вышла из комнаты.

Губы Кисо скривились от гнева и раздражения. Отступничество Томое было неблагоприятным знаком. Он был задет упорством женщины. Кисо никогда не шел в битву без Томое и Имаи, защищавших его с флангов. Завтра Имаи отправится в Сэта, а Кисо поедет в Удзи один.

Кисо прочистил горло и хрипло сказал:

– Имаи, давай не станем дожидаться утра. Наденем добрые доспехи и отправимся в путь сейчас же.

Много часов Йоши и остальная труппа боролись с пожаром, полыхавшим по всему театру. Зимняя гроза прошла так же быстро, как и началась. Незадолго до зари вновь начался неожиданный снегопад и потушил огонь. Крупные снежные хлопья падали на последние тлеющие угли, с почерневших остатков поддерживавших сцену столбов поднимались клубы дыма и пара.

Коэцу с испачканным сажей лицом, с руками, покрывшимися волдырями от жара, остановился и вытер лицо обуглившимся рукавом. Гимнаст только сильнее размазал по щекам черную жижу.

– Бесполезно, – обратился он к Йоши, работавшему около него. – Больше не осталось ничего, что стоило бы спасать.

– По крайней мере, пожар ограничился театром и никто в округе не пострадал, – сказал Йоши.

Коэцу испытующе посмотрел на него.

– Кроме Оханы, – сказал он.

– Амида Будда, да! Я должен помочь ему. Где он?

– Слишком поздно. Аки увела его несколько часов назад. Он останется слепым, если выживет.

– Будда, прости меня. Как ни неприятен он был мне, я не хотел причинить ему зла.

– Охана обезумел. Я видел его. Если бы ты не защитился, он бы убил тебя.

– Но…

– Не нужно винить себя. Виноват он.

– Без Оханы что будет делать труппа?

– У нас нет выбора. Мы останемся здесь и вновь отстроим театр. Ты показал нам путь. Я стану управляющим, Уме возьмет себе роли Аки. У нас очень мало денег, но, проявив упорство, мы добьемся успеха.