На Коминтерновской улице каждое лето жила сама председательша Марья Васильевна Локтева с матерью и двумя дочерьми. Зимняя квартира у них была в Москве, в многоэтажном доме.

Чуть не каждый день старуха Локтева, завидя Андрея Захаровича, кричала с террасы:

— Иди-ка зайди, отдохни, посиди!

Это была бойкая старуха, невеликая ростом, но веселая и легкая на ногу. Почтальон не отказывался от приглашения, заходил, и когда он закуривал, старуха говорила:

— Вот как хорошо. Сразу мужиком в доме запахло. А то живут три дуры, и хоть бы одна по-человечески замужем была. Все бы по-другому: мужик в доме. Он и крякнет, и стопку хватит, и слово какое скажет, от которого сердце может зайтись, а у нас одними духами пахнет. Подыми-ка посильней.

Сейчас он мог бы зайти к Локтевым и попросить председательшу пересмотреть решение исполкома.

Но он не сделал этого, подумав по простоте душевной, что так, стало быть, решила и сама председательша, что и она взяла под сомнение его честность. И уж не она ли первая сказала, мелькнуло у него в голове: "А не думает ли этот товарищ торговать жилплощадью, а?" Откуда ему было знать, что Марья Васильевна Локтева и слыхом не слыхивала о его просьбе и что расскажи он сейчас ей о том, как поступили с ним, делу был бы дан совершенно иной ход.

Но он был, если надо, человеком железной воли, и теперь, стиснув зубы, собрав все это железное в себе в один ком, с гордо поднятой головой прошел мимо локтевской дачи.

6

Строительные работы в доме поселкового почтальона Андрея Захаровича Мигунова, даже не начавшись, были приостановлены.

С тех пор минул ровно год. За это время в жизни Андрея Захаровича опять почти ничего не изменилось. Разве что старшая дочь вышла замуж, и тес, купленный для утепления веранды, пришлось продать ради свадьбы. Вот и все. Хотя, впрочем, это только сам Андрей Захарович думал, будто в его жизни ничего особенного не произошло. На самом деле все обстояло не так. Его избрали депутатом районного Совета, и, когда к нему приходил со своей мольбой голубоглазый возчик дачной конторы Сашка Король, почтальон уже был облечен властью.

В июле, что в праздники, что в будни, на улицах, в лавках сельпо бывает много праздного народа. Особенно, конечно, в воскресные дни.

А сегодня как раз воскресенье. День длинный, ясный, тихий, и особенно длинным он кажется потому, что Андрей Захарович поднялся рано, чуть попозже солнышка, когда на земле только что появились темные тени и всюду хрустально засияли капли росы.

Андрей Захарович, превосходно выспавшийся, улыбаясь невесть чему, чуть не четверть часа простоял в дверях своего сарайчика, оглядывая доброжелательным своим взглядом буйные июльские заросли окрестных садов. В соседнем сарае глухо простучал копытами по настилу, переступая с ноги на ногу, мерин Короля. И, вспомнив о возчике, Андрей Захарович засиял еще благостнее. Вчера он получил ответ на ту самую "бумагу", которую они сочиняли вместе с Сашкой. В ответе было сказано, что по ходатайству Андрея Захаровича переселение королевского семейства в благоустроенную квартиру откладывается. Предстояло сообщить эту радостную весть Королю, увидеть его распахнутые, благодарно засиявшие глаза и испытать трогательную неловкость от содеянного тобою добра человеку. Ему всегда становилось неловко, когда его благодарили за помощь.