Xимкин. А мы и не смотрим… И не такое слыхали.

Митя. Ты великий магистр, я тебя узнал. Хомячков принесите. Срочно! Свеженьких…

Бумерангов. Буручага кричал: «Нам все известно. Старший научный сотрудник он! Видали мы таких сотрудников… Органы все про тебя знают… Им и прошлое и будущее — как твоя ладонь. Без телескопов… Насквозь смотрят… Знаем мы, понимаешь, точно, что ты не земной человек, а пришелец. Что ты мне своим паспортом в морду тычешь? Паспорт как паспорт. Только не твой… Видели в кино — ппучки-дрючки. Тело у тебя астрофизика Бумерангова, а суть скорпионья. Выкладывай все… Рассказывай, где вы свое поганое гнездо свили? Каких еще советских людей погубили? В кого вселились, кровососы космические? Жогом буду жечь, когти из пальцев вырву, все ты мне расскажешь!» И ногой меня в живот. А потом держали меня три солдата, а комендант мне кожу электрическим утюгом жёг. Что смеетесь? Вот, смотрите… До сих пор саднит. (Задирает рубаху, показывает ожоги на груди.) Через полчаса признался я во всем. Буручага сказал — пиши сам, все как есть, чистосердечно… Я написал, что прислан с Марса на Землю с заданием взорвать рыбзавод. Высадился в Джемете. По пляжу бродил в виде скорпиона, искал людей. Выл и клешнями скрипел. У всех встречных высасывал кровь. Влез в тело Буме-рангова. Установил телепатическую связь с подпольной ложей в Варваровке. Соломоновы ключики спрятал в специальном тайнике. С виду вроде камень-валун. А откроешь — чудеса техники, рация марсианская. Собираюсь проникнуть на винзавод в Абрау, отравить там шампанское… Навели меня дельфины в утришском дельфинарии. Буручага прочитал и от удовольствия закрякал. Всему поверил, идиот. Запер меня в железном ящике. Там духота… Жарко. У меня сердце схватило и спазмы в горле начались. И в штаны делал. Под утро другой следователь со мной беседовал, багровый такой, как будто десять лет из запоя не вылезал. Прочитал он мое признание, нахмурился и сказал: Издеваешься, сволочь обоссанная. Над органами издеваешься. Жаль, времечко наше прошло, разодрали мы бы тебе за твое творчество сра-ку. Ну ничего, опомнятся, вспомнят… Там и поквитаемся. Посидишь в дурдоме месяцок. Будешь жаловаться, рот зашьем свинцовой ниткой. И машину вызвал. Отвезли меня сюда. Вымыли, переодели. Доктор со мной беседовал, Рубинштейн. Сказал — галлюцинации. Никто меня, мол, не арестовывал, в марсианстве и кровососании не обвинял, в железный ящик не сажал, показалось мне все это. Намекнул, что лучше месяц тут, чем назад к Буручаге.

Xимкин. При Брежневе тебя бы тут за полгода в инвалида превратили. А сейчас — помучают и отпустят… Перестройка. Были тут и Суслов и Андропов, Жуков и Ворошилов, был даже Сталин, маленький такой армяшка, все кричал: «Вызовите Берия! Арестуйте политбюро!» Но марсиан вроде не было… А масоны — все тут как тут. Все врачи ихнего племени. Рубинштейн, Соколов, Непомнящий… Еще недавно лютовали. А теперь присмирели. Принюхиваются…