— Вот, Михаил… Примешь ли? — И тут же, глядя ему в глаза, поставила условие: — Только чтоб от всего сердца. Да об Артемии, обо всем прежнем нам с тобой никогда не говорить.

Михаил какое-то время помедлил. Лидия добавила:

— Мы вон с Катериной давно порешили — не было ничего промеж нас с нею прежнего, да и все.

— Приму, тетка Лида, — сказал Михаил, не отворачивая глаз.

— Тогда, Катерина, подай-ка нам стаканчики…

Эта выпитая Михаилом стопка была едва ли не последней, чокался он потом со всеми, чуть пригубливал и говорил:

— Спасибо большое за привет… За Катю вам всем спасибо.

— Да что говорить-то! — воскликнула на это Легостаиха. — Это бабам надо Катерине в ноги кланяться. На каждую у ней души да тепла в такое лихое время хватило. А тебя с возвращением. Если честно сказать, а более ничего и не говорить, так жалели и ждали мы тебя, Михаил.

И Легостаиха, сильно сдавшая и постаревшая за последние годы, выпила целых полстакана.

Раздвижной стол, поставленный в горнице, всех не вмещал, часть людей толпились вокруг него, стояли у стен, а в кухню входили все новые гости, Катя и Петрован метались к каждому, угощали, и каждый говорил им:

— С праздником вас! С возвращением Михаила. С радостью большой.

А откуда Михаил возвратился и по какой причине столько лет отсутствовал — об этом никто ни одним словом даже и не обмолвился.

Наконец Петрован усадил жену за стол рядом с Михаилом. «Ладно, ладно, с остальными да кто еще подойдет я сам покружусь, а ты пристала, попразднуй-ка с братом!» — сказал он ей. Пьяный веселый говор поднимался все выше и выше, послышались уже и песни было, и вдруг все смолкло, сперва на кухне, а потом в комнате — через порог шагнул Степан Тихомилов.

Катя невольно поднялась, а Михаил, державший на коленях трехлетнего Данилку, лишь передал его сидящей рядом с ним Лидии — та с готовностью протянула к ребенку руки — да изумленно поглядел на сестру.

— Мишенька… Я не успела тебе сказать… — промолвила она.

В дверях комнаты застыл Петрован, а за ним стояла, разматывая платок, Мария.

— Что ж… здравствуйте, — в полной тишине хмуро произнес Степан.

— Ты ж, Катя, писала… что похоронная… — проговорил Михаил, ошеломленный.

— Он вчера… ой, позавчера уже приехал.

— Да как же?! Откуда?