Язык сексуальных фантазий метафоричен, парадоксален, антиномичен, не стоит понимать их буквально. Хотя, кто знает, может быть и хорошо, что природа так жестоко наказала этого несчастного… будь он здоров и силен… некоторым его подругам возможно и пришлось бы повиснуть на фонарях… с высунутым языком.

Город на острове выглядел тогда и выглядит сейчас — приблизительно так. как город-призрак Хасима на одноименном острове недалеко от Нагасаки, ставший кулисой для одного из последних фильмов Бондианы. В город-призрак Хасима превратился, кстати, не из-за землетрясений или атомных взрывов, а потому, что угольная шахта, ради которой город-остров и был построен, стала нерентабельной. Углеводороды правят нами…

Слава богу, в отличие от Хасимы, мой остров это нечто метафизическое. Недоступное для угольных компаний. Его реальность создается не тектоническими или вулканическими процессами, даже не кранами и бульдозерами (Хасиму люди частично построили сами… из порожней руды), а тактильными ощущениями, предчувствиями… тут растут как грибы воздушные замки и фата-морганы… материализуются страхи и надежды.

Можно даже утверждать, нечто перипатетическое…

Потому что на этом острове я почти всегда прогуливался. Не спеша, как и полагается странствующему подмастерью. Прогуливался в ожидании чуда. И оно не заставляло себя долго ждать.

Еще одно отличие от Хасимы. Мой остров далек от других островов и континентов. Вокруг него необозримый океан, символизирующий и манифестирующий безграничное бессознательное, трансцендентное всему, отрицающее все, кроме самого себя, чаще всего спокойный, но изредка обрушивающий на бетонные стены, окружающие город — тяжелые темные волны, колеблющие его твердь.

Кроме того, архитектура моего острова, хоть и похожа на архитектуру Хасимы, но дома тут не разрушены, а только как бы оставлены людьми, балконы и крыши на месте, улицы не завалены строительным мусором. Бывшие обитатели моего острова не умерли, не исчезли, а претерпели загадочную метаморфозу… и теперь про них нельзя достоверно утверждать, что они там или не там. что они есть, пли их нет.

Есть в моем городе и то, чего заведомо нет и не было в реальной Хасиме — несколько квадратных в плане, полу-обрушившихся башен, над которыми вьется дымок, и много-много статуй на улицах. Пластика эта особенная, как и все в этом городе — меняющаяся, вибрирующая, танцующая. Помню, как меня поразила тогда, во время моего первого проникновения на остров, фигура нагнувшегося мужчины с головой свиньи, одной ногой стоящего на постаменте, а другой — коленом — опирающегося на старомодный короткий костыль. На спине у него лежала мидия, заполненная жемчужинами размером с крупные яблоки. Мидия эта что-то тихонько напевала, а жемчужины посвистывали.