Самому же Артему ни разу не довелось пожалеть о своей судьбе. Да что! Добро всегда оплатится добром, а любовь — любовью, и жизнь у них шла в миру и согласии. На что и клад, если в семье лад. А уж хозяйка тетка Дуня — такую в Сыровцах поискать: все у нее сверкает от чистоты, все ухожено — и хата, и сад, и скотина, все идет по мудрому житейскому обычаю: сперва припаси, а потом уж и в рот неси…

Эх, если бы не хвороба, давно поселившаяся в тетке Дуне и высушившая ее до самых костей. Может быть, и взялась-то она, эта хвороба, от того, что убивала себя тетка Дуня непрестанным, тяжелым, неженским трудом по хозяйству, но иначе она жить не могла, и когда колхозный фельдшер Савелий Захарович Ступак, пользовавший тетку Дуню травами да пилюлями, советовал ей лечь в районную больницу, она отказывалась наотрез. Ни магическое влияние учености Савелия Захаровича, ни жгучий соблазн исцеления от мук не могли поколебать ее доходящего до фанатизма «чувства хаты». Савелию Захаровичу она ничего не говорила на его слова, но когда и Артем пробовал склонить ее к больнице, тетка Дуня обводила смятенными глазами сияющие чистотой стены, глядела в окошко, за которым полыхали цветы, воздевала к небу жилистые, темные, как у мощей, руки:

— Та як же ж так! Ой, мати-богородица, заступись. Все хозяйство ж рухне, посеред двора жабы заквакают! — А потом затихала, на худое лицо ее находила смиренческая сень. — От уж лягу, когда кукушка прокукует.

Да, на ней одной держались домашние заботы, и хоть, конечно, помогали ей — и дядька Артем, и дочь Ульяна, но что ж с них взять — оба работают: муж в МТС, дочка в колхозе. Еще солнце не взойдет, Артем погремит во дворе умывальником, покряхтит, растирая крепкое тело рушником, выкатит со двора велосипед и — в Калиновку, а Ульяна — бегом на ферму, к колхозным коровам. За день оба наломаются — самих нужно встретить да приветить, а не то чтобы работой по дому утруждать. Артем-то, правда, еще крепок как черт, труд ему не в тягость, а в радость, а Ульяна придет домой, наспех повечеряет — и на улицу, на девичьи гулянки — жди с первыми петухами… Да, видно, уж и нет в ней особой тяги к домашнему хозяйству, которую с по́том и кровью унаследовала от дедов тетка Дуня, — не то время. В выходной день и могла бы пособить матери. Пошлет она ее в огород картошку окучивать — пропала Ульяна! Не слышно и не видно. Пойдет тетка Дуня ее искать, а дочь спит между грядками здоровым молодым сном — только что мухи в рот не залетают.

И вот с самой весны начинает тетка Дуня считать дни до летних школьных каникул — тогда сестра Зина, живущая с мужем в Киеве, привезет дочь — ее «панночку», Марийку. На все лето Марийка — первая помощница тетке Дуне, и, стало быть, сочетается полезное с приятным: тут тебе и отдых при свежем воздухе и парном молоке, тут тебе и познание основ домоводства, да не по книжке, не по наивным, беспечно удаленным от жизни урокам труда, а по истинной крестьянской практике.