— В штыки, господа! За мной! За Бога и Отечество, марш!
И всей кожей примет (сам не оборачивается — нельзя это, этика тут своя), как заворочались, оторвались от земли люди.
И мат, обложной мат по всей цепи. Ярятся к крови господа офицеры.
Антон Иванович и сам ловит себя на том, что безобразно матерится, но сознание тут же опять отключается на чисто животные действия. Он набыченно, мешковато топает с винтовкой наперевес навстречу выстрелам, похожим на один несмолкаемый, очень громкий и какой-то ломано-скачущий звук.
А уж со всех сторон натужливый дых и бессмысленные маски лиц. Теперь не остановишь — дойдут. Будут рвать руками, рубить, резать, колоть, мозжить прикладами… теперь не остановишь…
И со всех сторон рев — вовсе не «ура», а рев, жуткий мат…
Пошли врукопашную…
Матерый был русак Антон Иванович.
18 июня 1919 г. генерал Врангель издает приказ по Кавказской армии:
«Славные войска Кавказской армии!
8 мая под станцией Великокняжеская вы разбили противника и погнали его к Царицыну.
С тех пор, в течение сорока дней, не зная отдыха, вы гнали врага. Ни безводье Калмыцких степей, ни палящий зной, ни отчаянное сопротивление врага, к которому беспрерывно подходили подкрепления, не могли остановить вас.
В ряде жестоких боев вы разбили X и подошедшую XI армии противника и, подойдя к Волге, ворвались в логовище врага — Царицын…»
Красные потеряли 40 тыс. пленных, 70 орудий, 300 пулеметов. Оказались захвачены бронепоезда «Ленин» и «Троцкий», 131 паровоз, 10 тыс. вагонов, из них 2085 — с военными грузами.
«19-го утром я прибыл в Царицын, — пишет Врангель, — и прямо с вокзала проехал в собор. Огромная толпа народа заполнила храм, площадь и прилегающие к ней улицы. Престарелый епископ Дамиан за несколько дней до нашего прихода должен был бежать и скрывался где-то на окраине города. Служил настоятель собора, освобожденный из тюрьмы нашими войсками. Во время службы и он, и большинство присутствующих плакали. По окончании богослужения я вышел на площадь и обратился к населению, приветствуя граждан с их освобождением и обещая защиту и покровительство армии.
В тот же день вечером прибыл в Царицын Главнокомандующий (Деникин. —
Город Царицын, «Красный Верден»1, как называли его большевики, оказался в ужасном состоянии. Все мало-мальски состоятельное или интеллигентное население было истреблено, магазинов и лавок не существовало. Зимой в городе свирепствовали страшные эпидемии, смертность была огромна, умерших не успевали хоронить, трупы сваливали в овраге у городской тюрьмы. По словам жителей, в овраге свалено было до 12 000 трупов. С весной трупы стали разлагаться, зловоние стояло на несколько верст кругом… Улицы города представляли собой свалочное место… Уже через несколько дней по нашем приходе город стал оживать. Улицы наполнились народом. С левого берега Волги понавезли всякой живности и зелени. Продукты быстро падали в цене. Постепенно стали открываться магазины».