Свидетели Гражданской войны из белых почти все сходились в одном:

«Были ли мы настолько жизнеспособны, чтобы в случае победы над большевиками создать новую Россию? Нет, ибо претендовавшие на эту историческую роль слишком много принесли с собой на юг пережитков старого…»

Кто мог предположить, что после такого Октябрьского начала: земля, мир, равенство — и вдруг костоломный пресс — аж до хрипа к земле: ни распрямиться, ни вздохнуть, ни слова молвить, тем более свободного, от души…

Народ сражался против белых во имя счастливой жизни и даже предположить не смел, что завалят, закуют эту грядущую жизнь новые хозяева. И уж тогда по-новому предстанут перед нами и революция, и смерч Гражданской войны, и все последующие десятилетия.

И уж никак жизнь не сложилась бы хуже, возьми верх белые. Никогда она не была б столь преступно обманной, надрывной.

Можно поздравить «синее воинство» и всю подпирающую его партию коммунистов: славно трудились и трудитесь, «дорогие товарищи»!

Это и о вас писал Александр Иванович Герцен (он, конечно, вам не указ, вы, скорее всего, распяли бы его!):

«Народ, умеющий ненавидеть свою политическую полицию, — свободен на веки веков».

Дыхание ваше нечисто, помыслы грязны и преступны. Быть с вами — позорно. Ремесло ваше — калечить души, убивать, растлевать. Всю жизнь вы воюете против своего народа.

Между нашим нынешним временем более или менее благополучного состояния и революцией — одно насилие и бессудные казни (наши суды и не были никогда судами), одни издевательства над здравым смыслом и подлоги, одна бесконечная ложь, одинаково обязательная для тех, кто лжет, и тех, кому лгут, и одно бесконечное царствование полуграмотных генеральных секретарей, с их нечисто-жадной челядью и неоглядным морем сановных чиновников, различных партсекретарей и прочего мусора.

Черный занавес задернул Россию. За ним, где Россия, — клевета, расправы, самоуправства, посулы рая и какой-то поток неизбывного, монотонного труда. И проповедь этого труда с утра до ночи, один бесконечный духовный алкоголь. И жизнь — сплошной гигантский работный дом. Люди-муравьи…

И над всем — недремлющее око охранки, миллионной армии доносителей, добровольных и платных, партийных и комсомольских надзирателей, анкетное определение ценности людей, оглупление народа военно-бюрократическим искусством — купленное искусство, купленные страсти, купленные величия и величины.

Мираж жизни.

Но и то правда: многим по сердцу подобная жизнь. Был бы кусок пожирней, крыша да баба — ну чем не свобода, слаще и не бывает!