Я приехал в Россию коммунистом; но общение с теми, у кого нет сомнений, тысячекратно усилило мои собственные сомнения — не в самом коммунизме, но в разумности столь безрассудной приверженности символу веры, что ради него люди готовы множить без конца невзгоды, страдания, нищету (выделено мною. — Ю. В.)».

«…Мы должны убеждать рабочих фактами, мы не можем создать теорий. Но и убеждать не достаточно. Политика, боящаяся насилия, не является ни устойчивой, ни жизненной, ни понятной» — это было сказано Лениным на II конгрессе Коминтерна в августе 1920 г.

Именно от этого Ленина основные выводы Струве[85].

Для него Ленин лишен моральных критериев, в его духовном облике главное — злобность. Злобность и злость.

Струве идет дальше и определяет революционную решительность Ленина (а чем она обернулась для народа, мы знаем) как палачество в чистом виде. Ленин для него палач. И Струве объясняет: для Ленина все средства хороши, только бы подчинить себе цель.

Но и Петр Бернгардович, который достаточно знал вождя большевизма, считает, что он, Ленин, «такой искусный политик и такой замечательный тактик…».

«Само собой разумеется, — замечает Струве, — он является теоретиком и идеалистом чистейшей воды; и больше: во всей частной жизни… он аскет».

Зиновьев даже как-то признался Анненкову, что «старик был немного скуповат»; Крупская любила «бриоши», а Ленин покупал ей «подковки»: они подешевле…

Это все, разумеется, мелочи, но рисуют человека достаточно последовательно.

Что ни пиши, как ни выстраивай тома доказательств, ясно одно: революция и народ повернули за Лениным.

Ленин и народ нераздельны.

И если сейчас (1987–1991) идет анализ причин (и даже не анализ, а какой-то всероссийский погром по выяснению персональной виновности) той неохватной беды, которая вдруг предстала нам вместо истории и нашей жизни, ответственность делят и большевизм и народ. Это две главные сверхвеличины. Все прочие — производные… причинки.

Народ дал Ленину силу. Без народа ленинизм выдохся и погиб бы как очередная авантюра, каких в истории было неисчислимое множество.

Народ прогнал Керенского и сплотился вокруг Ленина. Народ дал большевикам силу для того огромного, вселенского террора, который не щадил и сам народ, нанеся ему в образе крестьянства самую жестокую рану, от которой он оправиться не может до сих пор.

И уже сейчас коммунистическая власть рухнула бы, не оказывай ей поддержку народ. Все-таки большинство народа — за эту власть. Народ верит в ее преображение. Новые жертвы и испытания его не страшат.