В трех поколениях народа, на которые пришлись героические проволочно-блатные годы господства партийной номенклатуры, это уже десятки миллионов, клейменных душегубством. В одном народе всегда были и будут два народа. Прав был старый лагерник, что вспоминал в одном из документальных фильмов о большевистском лихолетье: «Народ пожрал народ».
Нам лишь остается добавить: а с чьей подачи, кто разбудил в людях самое сорное и жуткое, дал этому сорному и жуткому простор?
Все имена на слуху, и сочинять, ломать голову не надо. Однако народ гнет и по сию пору. Нет силушки распрямиться, но дай Бог, чтобы в конце концов скопилась, да поднялся, встал бы в полный рост, навсегда стоптал с себя позорящие одежды, в поколения передал бы отвращение и проклятие им, одеждам зла, и каждому, кто на горе и шкурничестве возьмется искать пропитание и покой.
Вся эта огромная толпа палачей (о них сердобольный народ говорит с вызывающей дрожь заботливостью и спокойствием: «А что им делать, они народ подневольный») стоит по вине вровень с казненными в Нюрнберге как самыми настоящими отбросами человечества. Только советские «отбросы» не были изолированы от общества, а служили как почетный и крайне нужный элемент государственного механизма; под наказание угодили ничтожные десятки убийц, да и их пустячные сроки не в счет; это даже не сроки, а способ укрывательства от общества. Намеренно пишу «общества», а не «народу» — не было у народа священного гнева против своих убийц; у той части, что сохранила себе жизнь в потрясения первых тридцати лет советской власти, запеклась в груди одна благодарность: «ОН цены снижал», «при НЕМ порядок был»… Казненными оказались лишь самые первые из чекистов, что угрожали новым секретарям владеть высшей властью. Прочие, то есть все, получали генеральские пенсии за невиданные злодеяния и перекос сознания народа и скоротали век в довольстве и покое. В России за отбросы считают Алексея Лосева, Варлаама Шаламова, Анатолия Марченко…
Вот передо мной заметка из «Аргументов и фактов» за июль 1991 г., № 25 (558). Прочел — и потянулся за ножницами: такую стоит вырезать и сохранить, такие метки человеческого сознания грешно опускать в бездну забвения. Пусть лежит и напоминает, что извлекли люди из истории предательства и убиения Христа. Глаза не верят, да буквы сами складывают слово за словом.
«Л. М. Каганович, бывший нарком, сподвижник Сталина, как-то посетовал, что существует на пенсию 120 рублей. Прочитав эту заметку, совет трудового коллектива Кыргызского камвольносуконного комбината постановил: ежемесячно из фонда социального развития перечислять ветерану партии 300 рублей. Но Лазарь Моисеевич в ответном послании, поблагодарив камвольщиков, отказался от материальной помощи, заметив, что ни в чем не нуждается. Однако забота камвольщиков о старце взяла верх: директор комбината подписал приказ об отправке первого трехсотрублевого перевода в Москву…»