— Ах, миленькая… — Диана явно была глубоко взволнована. — Как чудесно, что вы приехали. Тяжело добирались?

— Ужас как скользко на дорогах, но Алистер ехал очень осторожно. Мы думали, повалит снег. Слава Богу, с нами не было малышей и няни. Она перепугалась бы до смерти.

— Где ваш багаж? В машине?

— Да, вместе с пакетами и свертками, которые надо будет положить под елку.

— Мы все внесем в дом. Где же Неттлбед? Неттлбед! Но дворецкий уже приближался по коридору из кухни:

— Не беспокойтесь, мадам, я прослежу.

И, уж конечно, он позаботился обо всем. Пирсоны устроились в большой спальне, где стояла кровать с пологом на четырех столбах. Там они, надо полагать, и спали теперь, если только не проснулись, как и Джудит, потревоженные бурей.

А буря и не думала стихать. Дом подвергся очередному неожиданному наскоку шквалистого ветра, в окна забарабанил дождь, ручьями стекая по стеклам. Хотелось верить, что ненастье не затянется на весь день; впрочем, погода меньше всего волновала Джудит. В гораздо большей степени ее заботило другое: количество пакетов и свертков под праздничной елкой все увеличивалось, а у нее еще не было приготовлено ни одного подарка. Окончательно проснувшись, но продолжая нежиться в постели, она какое-то время озабоченно размышляла по этому поводу, потом встала и, натянув халат, села за стол составлять список. В длинную строчку она выписала себе семнадцать имен. Семнадцать подарков нужно купить, а осталось всего лишь три дня! Нельзя было терять ни минуты. Она быстренько продумала план действий и, почистив зубы, умыв лицо и пригладив щеткой волосы, оделась и пошла вниз.

Было восемь часов. Завтракали в Нанчерроу не раньше половины девятого, но Джудит знала, что полковник Кэри-Льюис всегда выходит к столу пораньше, дабы насладиться несколькими минутами блаженного покоя и, подкрепившись яичницей с ветчиной, дочитать в тишине и уединении вчерашнюю газету, досконально изучить которую еще не было ни времени, ни возможности.

Отворив дверь в столовую, она увидела, что он уже там — сидит в своем кресле во главе стола. Вздрогнув от неожиданности, он опустил газету и бросил поверх очков страдальческий взгляд, но, увидев Джудит, любезно изобразил на лице некое подобие радости. Она в очередной раз подумала, что не знает более учтивого человека.

— Джудит.

— Прошу прощения. — Она закрыла за собой дверь. В камине был разожжен огонь, и в комнате чувствовался горький, едкий запах горящего угля. — Я знаю, я вам помешала, вы хотели бы побыть в уединении, но у меня проблема, и я подумала, что вы можете помочь.