— Он умер. Она вдова,

— У них есть дети?

— Нет. Кажется, у них никогда не было детей.

— Странно, да? Как ты думаешь, это потому, что они сами не хотели, или у них что-то… не получалось? У моей тети Мэй нет детей, и папа однажды сказал, что у дяди Фреда «нету этого самого» . Как ты думаешь, что он имел в виду?

— Не знаю.

— Может, это как-то связано с тем, что нам рассказала Нора Эллиот? Помнишь, тогда у велосипедного сарая?

— Она все сочинила.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что это слишком отвратительно, чтобы быть правдой. Только Нора Эллиот могла выдумать такую гадость.

— Может, оно и так…

К этой щекотливой, но увлекательной теме подруги возвращались не раз, но, пытаясь обсуждать ее, так и не приходили ни к какому дельному выводу, если не считать того, что от Норы Эллиот вечно дурно пахнет и одежда у нее никогда не бывает чистой. Впрочем, было уже не время распутывать эту загадку, так как за разговором они незаметно спустились в центр города, к публичной библиотеке, где их пути расходились. Хетер предстояло направиться в сторону пристани по сужающимся улочкам и неудобным для ходьбы мощеным переулкам, пока дорога не доведет ее до квадратного гранитного дома, на втором этаже которого, над бакалейной лавкой ее матери, жили Уоррены. А Джудит — взбираться на следующий холм и поворачивать к железнодорожной станции.

Окутанные мозглой пеленой измороси, они встали под фонарем и повернулись друг к другу,

— Ну что ж, тогда будем прощаться.

— Будем прощаться.

— Ты можешь мне написать. Адрес у тебя есть. И звони к нам в магазин, если что-то будет нужно. Ну, там… договориться о встрече на каникулах и так далее.

— Обязательно.

—Наверно, эта школа не так уж и плоха.

— Надеюсь.

— Ну, тогда пока.

— Пока.