Пока я пыталась понять видение, оно медленно растаяло и исчезло совсем. Я открыла глаза и увидела, что Ливия радостно улыбается.

— Ясно! Конечно, я буду богиней. Что еще это может значить? — Она с довольным видом откинулась назад. — Ты справилась с задачей. Я разрешу тебе вернуться в Геркуланум к мужу. Ты можешь сказать ему, что два дня гостила у меня.

Она показала глазами, что я могу идти, и потянулась за миской со сливками.

— А что с моей дочерью Марцеллой? Как она?

Ливия пожала плечами:

— Насколько мне известно, она с твоим мужем.

Я с облегчением вздохнула.

— А Голтан?

— Жив-здоров. Я отпущу его, когда вернусь в Рим. — Ливия переключила внимание на фиги, залитые сливками. — Ах да! Вот еще что. — Она мельком бросила на меня взгляд. — Вчера вечером мне донесли, что сын Пилата и этой гулящей девки Титании умер от лихорадки. Безусловно, твой муж будет искать в тебе утешение. Я никогда не считала, что он очень увлечен Титанией, но сын — другое дело. Я слышала, он был вылитый Пилат. — Она замолчала, намазывая мед на хлеб. — Я поговорю с Тиберием. Пусть он подыщет местечко для Пилата. Где-нибудь подальше от Рима. Мне надоело видеть тебя на приемах. Меня раздражают твои серые глаза.

Она слегка кивнула. Значит — я могу уходить.

По милости Исиды я смогла пережить жестокость Ливии. Но что ждет меня в Геркулануме?

Наша вилла, как и жилище Голтана, имела двойной портал — с окованными дверями, бронзовыми петлями, прочными засовами. Я терпеливо ждала, пока лакей, посланный Ливией со мной, колотил в дверь. Ее открыл слуга, мне незнакомый. Светлый, высокий — вероятно, фракиец. В недоумении он уставился на меня.

— Это твоя госпожа, дурачина, — сказал ему лакей Ливии.

Слуга отступил и низко поклонился мне. Появилось еще одно незнакомое лицо — высокий, напыщенного вида седовласый мужчина с короткой стрижкой.

— Гиероним, ваш новый домоправитель, — представился он, поклонившись еще ниже, чем встревоженный слуга, которого он послал разыскать Пилата. Я поскорее отослала обратно лакея императрицы. Чем меньше она будет знать о моих делах, тем лучше.

Домоправитель проводил меня по мраморной галерее в освещенный солнцем атриум. Оттуда, чувствуя себя посторонней в своем собственном доме, я посмотрела в его внутреннюю часть. Впереди на сто с лишним футов открывалась перспектива игры света и тени. Я не ожидала, что вилла окажется такой просторной. «Наверное, — думала я, — Пилат хочет, чтобы я жила здесь с Марцеллой, а он время от времени будет навещать нас, когда ему позволят дела». Замечательная идея, вот только...