На его лице промелькнуло нескрываемое разочарование, и тут же оно исказилось в гримасе презрения.

Эдит все еще пыталась говорить спокойно.

– Все так. Самолет взорвали, погибли люди. Но это был несчастный случай, Кэл. И ты понимаешь это не хуже меня, не так ли? Ведь та женщина вовсе не собиралась взрывать самолет. Откуда ей было знать, что ее задумка обернется такой ужасной трагедией? Да, она, наверное, была не совсем здорова. У нее помутился рассудок, вне всякого сомнения. Но разве ты сможешь понять, что происходит с психикой женщины, которую постоянно бьют, над которой жестоко издеваются? И эти издевательства длятся долгие годы. Наконец ее терпению приходит конец. Она уже не может более трезво мыслить или думать о будущем. Все ее мысли связаны только с настоящим. Она не в состоянии прогнозировать, что и как будет потом, просчитывать альтернативные варианты развития событий. Для нее главное – это цель, конечная цель, которая одновременно, по ее разумению, должна стать и концом ее мучений. Все, кто погиб на борту, несчастные люди, которые стали жертвами страшного стечения обстоятельств, но их уже не вернешь. А мне хотелось, чтобы бедная женщина обрела бы хоть минуту покоя. Но не уверена, что она сумела обрести покой после всего, что случилось.

Эдит еще не успела закончить говорить, но по лицу Кэла поняла, что ее слова не произвели на него никакого впечатления.

– Что бы ты мне сейчас ни рассказывала, какими бы угрызениями совести ни терзалась на протяжении всех этих лет, каким бы издевательствам ни подвергалась сама от рук моего дедушки, ничто, повторяю, ничто! – не оправдывает тебя. Тому, что ты сделала, нет оправдания. Ведь по сути дела ты стала соучастницей преступления. Помогла убийце избежать правосудия. А потому можно смело утверждать, что и сама ты тоже являешься убийцей. Именно так! Убийцей! Ты знала, что взрыв на борту самолета не чистая случайность. Более того, ты выяснила истинную причину авиакатастрофы. И даже установила в ходе своих изысканий, кто именно устроил этот взрыв. Но все приобретенные знания ты решила сберечь исключительно для себя.

Впервые за долгие годы Эдит позволила себе повысить голос, отступив от незыблемых правил поведения, которые она когда-то сама себе и установила.

– Потому что я сочувствовала этой женщине. Если хочешь знать, я даже ощущала некое душевное родство с нею. Она оставила мужу письмо в чемодане. Этот человек издевался над ней, Кэл. Точно так же, как твой дедушка издевался надо мной, а твой отец – над твоей матерью. Но в отличие от нас с Сесилией, у этой женщины хватило мужества положить конец его издевательствам.