Видно, метастазы уже добрались до печени. Потому что кожа на ее лице приобрела желтоватый оттенок. А болезнь продолжала пожирать все новые и новые органы. Лорелея уже больше не поднималась с постели, даже ради того, чтобы сделать пару кругов по комнате. Этот свой моцион она шутливо называла лучшим средством для поддержания формы и сохранения «своей девичьей фигуры», но теперь и с ним было покончено.

На ее кровати были разбросаны детали из конструктора лего, рядом валялась книжка про Гарри Поттера. Оуэн читал эту книгу маме вслух. Он постоянно был рядом с ней, категорически отказывался отлучаться куда-то хоть на минуту. И только если Лорелея очень сильно просила его навестить свою подружку Марис или сходить вместе со мной в магазин, он неохотно соглашался оставить маму на пару часов. Несколько раз я обнаруживала его ночью спящим под дверями ее комнаты, прямо на полу в коридоре, при тусклом свете ночного фонарика, который он клал рядом с собой, чтобы развеять прочь тьму.

Гиббс навещал нас почти каждый день, если позволял график его работы. Каждый раз являлся с цветами для Лорелеи, в обязательном порядке заходил к ней, разговаривал, беседовал с Оуэном. Я в это время старалась не путаться у него под ногами, занималась своими делами, как правило, в другом конце дома. Мне не хотелось лишний раз с ним сталкиваться. Потому что, как только я видела Гиббса, я тут же вспоминала про это проклятое письмо. Правда, открывшаяся мне, продолжала изводить меня, терзать душу, понукая собраться с силами и сделать то, к чему я пока не была готова. Я ведь так и не рассказала Гиббсу о существовании письма. Пока не рассказала… Духу не хватило. Даже не могу представить себе, как я стану наблюдать за тем, как он сведет наконец этот пазл воедино. И что будет потом? Подумать страшно.

В комнате Лорелеи негромко работал телевизор. Показывали одну из ее любимых мыльных опер, виденных ею уже десятки раз. Даже я уже успела выучить имена всех главных героев и понять, кто с кем спит. Я тоже посмотрела фильм несколько минут, а потом направилась к телевизору, чтобы выключить его.

– Нет, – запротестовала Лорелея. – Оставь. Выключи только звук.

– Прости. Я решила, что ты задремала.

– Нет, я просто задумалась.

– О чем? – спросила я, присаживаясь на край кровати.

– О том, в чем я хочу лежать в гробу. – Она замолчала, пытаясь обрести дыхание. Любой разговор давался ей с большим трудом, и она часто делала паузы после каждого предложения, а иногда и между отдельными словами. – У меня есть очень красивый костюм розового цвета с бантом по вороту. Я потом тебе его покажу. А еще хочу, чтобы волосы у меня были распущены и завиты. Ну, как я обычно носила… шелковистые длинные волосы. Сделаешь это для меня, ладно? Хочу, чтобы Оуэн запомнил свою маму красивой, во всем блеске.