Стефани знала, чем все были заняты, когда Лила на мгновение успокоилась и выдалась редкая возможность всмотреться в ее поднятое лицо: они искали Лео. Невозможно было не видеть в Лиле Лео, в том, как ее яркие глаза щурились, когда она сердилась, у нее был его острый подбородок и его широкий лоб, изящно заостренные брови и надменный рот, и все это под яркими рыжими кудрями, совсем как у Стефани. Лео больше не было, но вот он, прямо перед ними. И когда нестройный хор смолк и все закричали «ура!», Лила посмотрела вверх, застенчиво улыбнулась и сама себе захлопала.

– Пошли нам поцелуй, Лила, – сказала Луиза, желая похвастаться фокусом, которому на той неделе обучила сестренку.

Лила прижала пухлую липкую ладошку к губам, а потом послала в толпу воображаемый поцелуй; когда все сделали вид, что поймали его, она заверещала и послала еще один, и еще, она разбрасывала поцелуи налево и направо, пока внезапно порыв не угас. Утомившись, она потерла глаза, поморщилась. Потом подняла руки над головой.

– Вейх, – сказала она, лихорадочно переводя взгляд с одного исполненного готовности лица на другое. – Вейх!

Она разжала и сжала кулачки, словно хватала воздух горстями.

– Вейх! – снова сказала она, и вся ее семья дружно бросилась к ней, и каждый надеялся, что успеет первым.